Ринг за колючей проволокой
Шрифт:
Говен пишет докторскую диссертацию на тему «Роль угольных частиц в новообразовании туберкулеза легких».
Все кончено. Настал мой черед: я слишком много знаю о Бухенвальде. Сегодня мне вручили повестку: явиться завтра к восьми часам утра в политический отдел. Как коротка человеческая жизнь! Еще вчера мечтал и надеялся.
Такую же повестку получил и Вальтер Крамер.
Страница пятнадцатая
Я не был ни фашистом, ни коммунистом, ни социалистом, ни националистом. До концлагеря
В мире всегда боролись и будут бороться две противоположности – добро и зло. Люди, не смотрите на эту борьбу глазами посторонних наблюдателей! Будьте активными! Выступайте против зла, против нацизма и черной тучи войны. Уничтожайте зло в самом зародыше, не давайте ему развиться, взять верх над вами, над вашими мечтами, над вашими жизнями. Раздавите зло общими усилиями. Люди, объединяйтесь! Помните – в мире нет нейтральных!
Судьба вашего государства в ваших руках! Я не хочу делать ни обобщений, ни выводов. В этой тетрадке только факты. Мир должен знать черное нутро фашизма. И на суд истории, на суд правды вместе с немыми свидетелями – с миллионами мужчин, женщин, стариков и детей, замученных, расстрелянных, казненных и сожженных в крематориях – пусть придут и эти мои скромные записи, где каждая строка написана человеческой кровью.
Пайкс задумался, а потом крупным почерком написал на обложке: «Я верю, что придет время и фашизм, как, позорную грязь, смоют с лица немецкого народа, а гитлеризм, словно черная шелуха, отстанет и упадет в бездну небытия, покрытый позором забвения. А очищенная и возрожденная немецкая нация снова засияет своим золотым сердцем, принося миру и всем людям земли радость».
Он прочитал исписанные страницы и подписался: «Карл Пайкс».
Потом, тщательно завернув свою записную книжку в промасленную бумагу и кусок тонкой резины, он уложил маленький пакет на дно цветочного горшка. Через несколько минут небольшой ежикообразный кактус снова стоял на окне Гигиенического института. А Пайкс отправился в свой блок. Сердце ему предсказывало, что он уже больше никогда не побывает в этом помещении. Продолговатая бумажка из спецотдела уводила туда, откуда не возвращаются.
Глава двадцать шестая
Приказом рейсхфюрера Гиммлера полковник СС Карл Кох был освобожден от занимаемой должности коменданта Бухенвальда и назначен главным инспектором концентрационных лагерей всей оккупированной восточной территории. Этот приказ ошеломил всех офицеров бухенвальдского гарнизона.
Узнав о новом назначении Коха на высшую должность, майор Адольф Говен тайно и глубоко позавидовал ему. Майор знал всю подноготную дела. Черт возьми, полковнику решительно везло! Неделю назад, когда над комендантом нависла туча, майору казалось, что теперь ничто уже не сможет его спасти. Но Кох не только выкрутился из тяжелого положения, но и, черт возьми, делает на этом себе карьеру!
Неделю назад в Бухенвальд неожиданно нагрянула комиссия имперского управления охранных отрядов СС во главе с генералом вооружения, носителем судебной власти СС принцем Вальденом. Наследный принц Вальден
К всеобщему изумлению своих подчиненных, Кох встретил комиссию очень холодно и в скором времени выпроводил ее из концлагеря.
Говен ждал, что комендант поплатится за свою самоуверенность. Но у полковника, видимо, имелись достаточно сильные покровителя.
В тот же день, когда гарнизону Бухенвальда зачитали приказ о новом назначении коменданта главным инспектором концентрационных лагерей, офицер Марк Кубитц и унтер-офицер Руди Коглер покончили жизнь самоубийством. Узнав об этом, Кох сказал, что они счастливо отделались, ибо он готовил им нечто пострашнее смерти: Кубитц и Коглер собирали материал против коменданта.
Кох обосновал свой штаб в Люблине. Наиболее достойных доверия служащих Бухенвальда полковник перевел в Люблинский концлагерь. С ним уехали прожженный авантюрист, мастер всевозможных фальшивых документов штабной фельфебель Дальман, специалист по массовым экзекуциям капитан Гакман, жулик и вор, начальник вещевого склада заключенных фельдфебель Готхольд и другие.
Фрау Эльза не захотела покидать свою роскошную виллу. Она осталась жить в офицерском городке Бухенвальда. Это обстоятельство радовало майора. Говен все еще надеялся завладеть ее сердцем.
Новым комендантом Бухенвальда был назначен штандартенфюрер Пистер. Высокий жилистый полковник, несмотря на свои шестьдесят шесть лет, был энергичен и подвижен. Он приехал, как язвительно отметил Говен, с допотопной старой мебелью и юной женой. Та была на сорок пять лет моложе своего мужа. Пистер ревниво оберегал ее и держал взаперти. Фрау Пистер почти не выходила из своего особняка. Адъютанта Бунгеллера, который попытался было установить деловое знакомство с супругой коменданта, Пистер отправил на фронт, а лагер-фюреру Эриху Густу прозрачно намекнул, что офицеру в его возрасте не следует жить врозь с собственной женой.
Особых перемен в жизни лагеря не произошло. Пистер придерживался коховской системы и считал ее идеальной. Собрав офицеров гарнизона, новый комендант приказал:
– Чтобы ни одна тварь из числа заключенных не шлялась без дела. Меня не интересует, что именно будут делать заключенные, но я хочу видеть одно: работу, работу и работу.
Узники по-разному встретили перемену в руководстве лагерем. В среде политических нашлись даже оптимисты, которые надеялись, что смена коменданта принесет заключенным некоторые облегчения. Но таких было мало. Большинство придерживалось мнения Николая Симакова, руководителя подпольного центра, сказавшего своим товарищам:
– Хрен редьки не слаще.
Староста лагеря бандит Олесс, желая повысить свой престиж в глазах сообщников, задумал устроить пирушку.
– Надо обмыть такое событие!
Он вызвал к себе двух зеленых – Косолапого Пауля и Маленького Шульца, двух дружков, которые и до Бухенвальда промышляли вместе, и многозначительно подмигнул им.
– Есть дело.
Косолапый и Маленький радостно ухмыльнулись.
– Свинарник знаете?
Друзья насторожились.
– Ну, знаем, – ответил Пауль.