Rise
Шрифт:
Тот пожал плечами и взъерошил и без того торчащие волосы.
— Похоже, ты заработал несколько очков в свою пользу, — сказал он, а я только хмыкнул в ответ. — Да… А я уж понадеялся, что это Амелия пришла, но нет.
— Она и писем тебе не писала? — спросил я.
— Ни строчки за все каникулы, — он помотал головой и развел руками.
— А мне она что-то писала пару раз, — ляпнул я и тут же пожалел об этом. Алекс слегка помрачнел.
— И что она тебе говорила в этих письмах?
— Да так, ничего особенного, — отмахнулся я, и почувствовал ощутимый укол совести, все же письма Дэвидсон были весьма странными,
— Ладно, — со вздохом произнес Алекс. — Я пока немного почитаю, не возражаешь?
— Нет-нет, — сказал я. — Мне тоже не мешало бы отвлечься от разговоров и вздремнуть.
Я уснул почти сразу, вслушиваясь в размеренный успокаивающий стук колес, а проснулся, когда за окном было уже совсем темно, и поезд подъезжал к Хогсмиду.
*
Мы так и не пересеклись с Амелией по дороге от станции к Хогвартсу. Видимо, она вышла из поезда в числе первых, а мы не особо старались торопиться. Алекс только пожал плечами, когда я заметил, что теперь, похоже, нам троим будет проблематично общаться.
Когда мы, наконец, доехали до замка, мне захотелось поскорее добраться до своей комнаты. Усталость и боль в очередной раз испортили мне настроение и аппетит, и все, чего я мог желать, было обезболивающее зелье. Без проблем и приключений добравшись до двери в слизеринскую гостиную (все-таки моя новая палочка была великолепной), я назвал пароль и переместился внутрь. Народу было достаточно много, никто особо не спешил на ужин, всем хотелось поговорить и насладиться компанией друг друга. Когда я показался в поле зрения студентов, в гостиной на долю секунды стало гораздо тише, но потом восстановился привычный уровень шума, но, к моему удивлению, с разных концов комнаты, раздалось несколько приветствий, которые явно были адресованы мне. Староста, несколько шестикурсников, имен которых я не знал, несколько девушек с седьмого курса, и даже Мэлтон, впервые сменили тон общения со мной. Я удивился, пробормотал что-то в ответ и быстро пересек гостиную, скрывшись за дверью своей комнаты.
Там уже был Райт. Он сидел на своей кровати, скрестив ноги по-турецки, и листал какую-то тяжелую и толстую книгу. Выглядел Хэролд таким же хмурым, как и до каникул. Он бросил на меня тяжелый взгляд исподлобья, задержал его на мгновение и затем, не произнеся ни слова, вновь уткнулся в свой фолиант.
Я не возражал против такого поведения. Меня абсолютно не волновали его проблемы, я хотел решать свои, которых было немерено. Уже привычно выпив флакон обезболивающего, я устроился на кровати прямо в мантии и закрыл глаза, прислушиваясь к болевым ощущениям и ожидая, когда они постепенно начнут стихать. С некоторых пор такое “развлечение” вошло у меня в странную привычку.
Злость и усталость — это все, что я мог чувствовать сейчас помимо боли. Когда зелье начало самую малость действовать, я распахнул глаза и огляделся по сторонам. Райт сидел на прежнем месте, он, похоже, так же как и я, не собирался идти на ужин. Я нахмурился. Мне пришла в голову мысль написать записку для Гермионы, но делать это в присутствии моего соседа по комнате почему-то не хотелось. Однако особого выбора не было, так что я вздохнул и потянулся за пергаментом и пером, которые всегда хранились в верхнем ящике прикроватной тумбочки. Немного подумав, мне удалось написать что-то более или менее нейтральное.
Грейнджер!
Если тебе интересно, у меня все по-прежнему без изменений, и это не радует совершенно. Пожалуйста, скажи мне, что ты придумала хоть что-то, чтобы избавить меня от боли. Не думаю, что комиссия в Академии растрогается, когда выяснит, что зелье Златоума в твоем исполнении способно не поставить на ноги, а только добавить больному мучений.
Если ничего не придумала, лучше просто убей меня.
Малфой
— Тинки! — слишком громко позвал я, и Райт вздрогнул от внезапного шума. Он снова посмотрел на меня, казалось, с ненавистью, пробурчал что-то нечленораздельное и, отложив книгу, встал. Я уж думал, что он что-то скажет мне, но он только взял со своей тумбочки какие-то пергаменты и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Эльф, который появился секундой позже после моего зова, молча рассматривал то меня, то Райта, пока тот не ушел. Наконец, поняв, что все внимание теперь перешло на него, он пропищал:
— Молодой хозяин Драко звал?
— Да, — сказал я почти спокойно. — Отнеси записку мисс Гермионе, только не надо привлекать внимание к тому, что это от меня. Просто тихо отдай и дождись ответа.
— Хорошо, сэр. Тинки все сделает, — он забрал листок и исчез, пока я снова не начал выходить из себя. За эти две недели эльфу постоянно попадало из-за моего настроения.
Он вернулся уже через минуту с виноватым выражением лица и поджатыми ушами.
— Что? — повысил я голос, чуя какой-то подвох.
— Хозяин, мисс Гермиона сказала, что она сейчас очень занята, и пришлет свой ответ позже, — прошептал он.
Я раздраженно выдохнул. Злость всколыхнулась с новой силой.
— Тогда иди отсюда и быстро! — рявкнул я. Эльф скривился, как от зубной боли, и аппарировал.
Я закрыл лицо руками. Нужно было успокоиться. Даже собственный эльф боялся меня как огня. С таким настроем я со временем превращусь в такого же сумасшедшего, как отец. При мысли об этом по телу пробежала дрожь. “Что же я творю?” — пронеслось в голове слишком громко, и от этого сразу заболела голова.
Спустя пару часов Тинки робко дернул меня за рукав мантии, которую я так и не удосужился до сих пор снять.
— Молодой хозяин, это от мисс Гермионы, — пропищал он и, положив рядом с моей рукой записку, исчез, видимо, рассудив, что так для него безопаснее.
Я развернул пергамент.
Привет, Малфой.
Я понимаю, что тебе трудно, но ты не единственный в мире! Если не собираешься избавить меня от своего бесконечного занудного ворчания, лучше сам меня убей.
Все эти дни я работала над твоим вопросом, не спала даже толком, так что не надо такого недовольного тона в письмах. Завтра после занятий мадам Помфри ждет тебя у себя, она даст тебе зелье, которое у нас получилось сварить.
На эту записку можешь не отвечать, потому что, скорее всего, когда ты ее читаешь, я уже сплю, и если ты меня разбудишь очередной порцией нытья, тебе же будет хуже, это я тебе обещаю.
До встречи на занятиях.
Гермиона Грейнджер
Я печально усмехнулся и покачал головой. Не одному мне было плохо, она дала мне это понять довольно понятным языком. Но кто говорил, что со мной легко общаться? Она сама втравила меня в эту затею с зельем, теперь ей нужно было только терпеть. Не могла же она надеяться, что я так просто от нее теперь отстану?