Риск
Шрифт:
Лакей оторопел. С одной стороны, мой траурный наряд ясно давал понять, что я не какая-нибудь танцовщица или оперная певичка. Но с другой стороны, что делает здесь, на ступеньках крыльца, эта юная леди в сопровождении служанки?
Тут в дверях появился еще один человек в ливрее, по-видимому, дворецкий.
— Довольно разговоров, Чарльз, — приказал он и повернулся ко мне:
— Лорда Уинтердейла нет дома.
— О нет, для меня он дома, — мрачно отрезала я, просовывая ногу в дверь. — Будьте любезны, сообщите его светлости, что с ним желает говорить мисс Ньюбери, дочь
Твердая уверенность, звучавшая в моем голосе, не говоря уж о ноге, мешавшей закрыть дверь, на мгновение поколебали решимость дворецкого.
Я воспользовалась его замешательством и высокомерно добавила:
— Я предпочитаю дожидаться в холле, а не на пороге, пока лорд Уинтердейл соблаговолит принять меня.
Дворецкий приоткрыл дверь пошире, я скользнула внутрь, а за мной протиснулась и Мария.
Мы очутились в огромном холле перед великолепной парадной лестницей. Дворецкий не пустил нас дальше в дом, а проводил в маленькую приемную, окруженную круглыми колоннами.
— Подождите здесь, а я пока узнаю, пожелает ли его светлость принять вас, — отрывисто промолвил он.
Я смотрела ему вслед, пока он удалялся, размеренно ступая по черным и белым мраморным плитам приемной. Как только он вышел, я почувствовала неимоверное облегчение.
— О Господи, — беззвучно выдохнула Мария, — это и вправду огромный дом, мисс Джорджиана. — Она окинула взглядом комнату — портрет элегантного джентльмена восемнадцатого века, висевший над алебастровой каминной полкой, бледно-зеленые стены, мраморные плиты пола, — и глаза ее снова стали, как плошки.
Из мебели в комнате имелся только позолоченный столик перед огромным окном. Стульев не было.
Я глубоко вздохнула и подошла к камину, огонь в котором еще не разожгли.
Мы прождали не меньше получаса, и за это время раздражение мое достигло высшей отметки — я вся кипела, несмотря на холод в комнате. Наконец дворецкий вернулся и сообщил, что лорд Уинтердейл изъявил желание принять меня. Я не стала возмущаться, что меня заставили столько ждать, и, оставив Марию в приемной, последовала за дворецким по коридору мимо парадной лестницы. В конце коридора находилась точно такая же приемная, и я заметила стеклянную галерею, выходившую в жилые покои. Но, не доходя до приемной, мы остановились у двери справа.
Дворецкий распахнул дверь и объявил:
— Мисс Ньюбери, милорд.
Я вошла в комнату, которая, по-видимому, служила библиотекой.
Стройный черноволосый молодой человек, стоявший у книжной полки с книгой в руке, обернулся и мельком взглянул на меня. Я огляделась вокруг, ища глазами лорда, но, кроме молодого человека, в комнате никого не было.
Ужасное подозрение закралось мне в душу.
— Не может быть! Вы не лорд Уинтердейл! — выпалила я. — Лорд Уинтердейл — старик!
Черноволосый молодой человек пересек комнату и положил книгу на письменный стол красного дерева.
— Уверяю вас, мисс Ньюбери, я и есть лорд Уинтердейл, — холодно и сдержанно промолвил он. — И принял графский титул четырнадцать месяцев назад, после того как мой дядя и кузен погибли при кораблекрушении у берегов Шотландии.
— О,
— Мне очень жаль, что я так расстроил вас своим вступлением в законные права наследства, но, смею вас уверить, все свершилось без малейшего участия с моей стороны, — заметил молодой граф, подняв наконец голову и взглянув на меня. Я уловила в его холодном голосе насмешливые нотки и пристально посмотрела на него, желая узнать, не удастся ли извлечь какую-нибудь выгоду из этой неожиданной перемены в его настроении.
Какие у него голубые глаза! Это была первая мысль, что пришла мне в голову, когда я посмотрела ему в лицо. Потом перевела взгляд на изогнутые брови, которые были совсем не похожи на прямые и ровные брови Фрэнка.
«Лицо типичного игрока», — с удовлетворением отметила я про себя. Как жаль, что именно против него у меня нет никаких компрометирующих сведений.
Но у меня имелись свидетельства против его дяди. Может статься, с надеждой подумала я, этот новый лорд Уинтердейл не считает фамильную честь пережитком и не позволит, чтобы его имя смешали с грязью светские сплетники, что неминуемо случилось бы, вздумай я обнародовать досье, собранное моим батюшкой.
Я стиснула затянутые в перчатки руки и решила, что стоит попытать счастья.
Гордо выпрямившись, я произнесла:
— Я пришла сообщить вам, милорд, что, перебирая бумаги, оставшиеся после смерти моего отца, обнаружила, что он шантажировал джентльменов из общества, которые были уличены в шулерстве за карточным столом.
Как видите, я предпочитала действовать открыто.
Черные изогнутые брови чуть приподнялись в немом изумлении.
— Поскольку я не карточный шулер, мисс Ньюбери, — спокойно промолвил он, — то не понимаю, какое отношение это имеет ко мне.
Я нахмурилась. Его замечание несколько усложнило мою задачу.
— Среди джентльменов, которых шантажировал мой отец, был и ваш дядюшка, — заявила я без обиняков.
Лорд Уинтердейл выдвинул кресло и сел за письменный стол, пристально глядя мне в лицо голубыми глазами.
Он не пригласил меня присесть, что я расценила как проявление крайней неучтивости. Я сурово сдвинула брови.
— Дело это очень серьезное, милорд. Ваш дядя заплатил моему отцу довольно внушительную сумму, чтобы тот держал язык за зубами.
— Каким, должно быть, очаровательным джентльменом был ваш батюшка, — небрежно заметил граф. — И все же я отказываюсь понимать, где связь между мною и грешками моего покойного дяди.
Его замечания по поводу моего отца привели меня в бешенство.
— Ваш дядюшка ничуть не лучше моего батюшки! — яростно выпалила я.
Он пожал плечами, как если бы все это ничуть его не интересовало.
Я сделала несколько шагов к столу, за которым он так нагло расселся в моем присутствии.
— Я пришла к вам, поскольку мне стало известно, что леди Уинтердейл собирается вывозить в свет свою дочь Кэтрин в этом сезоне. Прочтя об этом в газете, я подумала, что Кэтрин, должно быть, дочь графа. Если я не ошиблась, леди Уинтердейл приходится вам тетей, а Кэтрин — кузиной, так?