Рисса
Шрифт:
Дома Нора иногда кормили сырым мясом, но он никогда еще никого не убивал, не загрызал и не мог рассматривать живое существо как пищу. Тем более домашние собаки редко бывают особенно голодными.
Барсучонок фыркал, а Нор лаял. Пытался поиграть со зверьком, видя, что он не опасен, что не собирается нападать на него, Нора, но зверек все фыркал — сердито и испуганно и от сосны не отходил.
На лай, такой упорный и громкий, прибежал Вовка, а потом подошла и баба Маша.
— Нор, назад, фу! — резко крикнул Вовка, однако пес, увлеченный охотничьим азартом, не отдалялся от зверька ни на шаг. Вовка сперва даже прут выломал, видя, что собака не подчиняется командам, но наказывать пса не стал. Остановился,
— Ну, чего разгавкался, лопоухий? — обратилась к псу баба Маша. — Отпусти-ка лесное дитя, пусть идет к себе домой. Вовка, отгони его, оглашенного. Меня-то ведь не послушает. Ишь как увлекся!
А Вовка раздумывал. С одной стороны, конечно, надо бы отпустить. А с другой… Он ведь много лет был юннатом, а сейчас учился на биофаке университета, мечтал териологом стать. Как Макаров. И пожалуй, можно взять барсучонка. Правда, разрешение нужно. Закон запрещает держать диких животных дома. Потому что одни сразу погибают, другие опасны, если, конечно, это хищники. А третьи, потом, когда их снова в лес выпустят, тоже погибают. Неприспособленными оказываются. Но Вовка ведь давно занимался с животными. И так мечтал о еноте или барсучонке. Надо было решаться. И Вовка решился…
— Баба Маша, не ругайся! Барсучонка возьмем в город!
— Да ты что, спятил, окаянный! Да кто тебе позволит-то? Отец тебя выгонит вместе с этим фыркалкой!
— Не выгонит, баба Маша, ты заступишься.
— А вот и не заступлюсь! — уже более мягким тоном сдавалась бабушка.
— Заступишься, баба Маша, ты у меня добрая!
— Да ведь он нам с тобой спать не даст. Всю ночь топать будет. Он ведь животина ночная. Как еж. Помнишь, ежик по ночам топал, как солдат в сапогах?!
— Ну уж и солдат…
— А этот еще хуже будет. Он же больше. И тоже ведь ночной житель, правда, Вов?
— Ночной-то, ночной, бабуля… Но… Посмотри, какой маленький, беззащитный. А мы его вырастим.
— Да есть у него родители наверняка!
— Думаю, что нет, бабуля, иначе не попался бы он один нашему Нору, — ловко соврал Вовка, чтобы все-таки заполучить этого симпатичного, беспрестанно фыркающего барсучонка.
Вовка жил в одной комнате с бабушкой, в другой — отец с матерью. Квартира была двухкомнатной. Так или иначе, все равно вся надежда на бабу Машу. Только она могла дать разрешение.
— Ну, баб Маш… — буквально ныл Вовка.
— Ладно! Отгони своего разбойника, а то совсем уж перепугал ребенка! А ну, Нор, брысь, то есть — фу!
Пес лаял и не подчинялся.
Вовка скинул штормовку, в которой всегда ходил в лес, крикнул бабе Маше, чтоб хватала пса за ошейник, и осторожно стал приближаться к барсучонку. Зверенок тяжело дышал от страха, хрипел, непрестанно фыркая.
Быстро и осторожно, чтобы не помять малыша, не сделать ему больно, Вовка накинул на него свою штормовку, немного «спеленал», чтобы не трепыхался, и взял на руки. Барсучонок, чувствуя, что ему не больно и тепло, притих, а через некоторое время, ощущая доброту рук и бережность, с которой его несут, совсем успокоился и перестал дрожать.
6. Нападение Чернеца
Новая нора оказалась очень удобно расположенной, особенно — близкий родник и ручеек, выходящий из него, позволяли часто и безопасно ходить на водопой, чиститься, полоскаться.
Лисица,
Прогнав лисицу, барсук не преследовал ее. Она была быстрей его. Да и надо было только, чтобы она знала свое место и даже не поворачивала свою рыжую жадную морду в сторону семьи старого Беса. Она, пожалуй, понимала это. Но, имея такую соседку, родители были настороже, хотя подросшие детеныши теперь уже вполне могли отбиться от лисицы.
Еще стояло относительно тепло, но Бес чувствовал, что приближаются холода. Надо было готовиться к зимовке, еще более углублять нору, кое-где добавить сухой травы. Да и осторожность подсказывала ему, что люди не оставят их в покое. Тем более по многолетнему опыту он знал, что в это время в лесу вот-вот должны зазвучать выстрелы. Этот грохот, похожий на летний гром, приходил в лес вместе с людьми и не мог сулить его обитателям ничего хорошего. Наступало время открытия осенней охоты.
Барсуки дольше и чаще кормились в эти недели осени, запасаясь на зиму спасительным жиром.
Однажды перед рассветом Чернец как раз и подкараулил их во время кормежки. После того как он обнаружил, что прежний барсучий городок покинут, ему удалось довольно легко и быстро отыскать новое жилище Беса. Упрямый, упорный во всех своих делах волк продолжал усиленную личную охоту на старого барсука. Чернец торопился: приближалась зима, и тогда барсука уже не поймать. Если он и выйдет из норы всего несколько раз за зиму, то тут уж не укараулишь!
Заметив волка, барсучиха тревожно фыркнула, и семейство кинулось в норы. Бес был последним. Он понимал, что если сунется в нору, то волк сумеет схватить его за зад, и тогда — конец! А влезть задом, чтобы оставаться мордой к волку, он уже никак не успевал.
И тогда старый бесстрашный Бес кинулся в сторону от норы, чего волк совсем не ожидал. Поэтому барсук успел выиграть два-три мгновения. Но этого ему хватило. Здесь, неподалеку, в корнях толстой старой сосны было небольшое углубление. Прежде он собирался там прорыть еще один вход-туннель к основной норе. Но потом начал в другом месте, и эта ямка была заброшена.
Теперь, в такой критический момент, он вдруг вспомнил о ней. Это было, может быть, не спасение, но все же выход, отдаляющий на какое-то время гибель… Чернец настиг старого барсука, когда тот уже втиснулся задом в эту яму. Она была мелкой и тесной, но барсук помещался в ней полностью, сжавшись до предела. Все выходное отверстие занимала его оскаленная пасть. Волк сунулся, правда осторожно, но Бес так отчаянно огрызнулся, исступленно хрипя и брызгая слюной, что удивленный Чернец отпрянул.
Старый Бес не терял ни мига. Опытный подземельщик, он, одновременно обороняясь, стремительно греб передними и задними лапами песчаный грунт. Чернец, умный, сильный и бывалый, был совершенно уверен, что старый барсук, его давняя охотничья цель, уже у него в зубах. Он понимал, что ямка неглубокая и никуда оттуда барсук не денется. Чернец не хотел его брать так, напролом. Это было возможно, но барсук явно собирался отчаянно сопротивляться, и прежде чем стать добычей, наверняка изрядно покусал бы Чернецу морду. Этого волку не хотелось. Тем более он сейчас не был голоден и охотился больше из азарта, чем от голода. Зная, что торопиться некуда, добыча теперь в ловушке, Чернец остановился, огляделся по сторонам, как бы раздумывая перед нападением…