Ритуал взаимодействия. Очерки поведения лицом к лицу

Гофман Ирвинг

Во многих психиатрических отделениях типично то, что кажется персоналу и другим пациентам самоосквернением. Например, наблюдаются пациентки, которые систематически выдирают из головы все свои волосы, представляя себя в гарантированно гротескном виде. Крайнюю для нашего общества степень самоосквернения, видимо, можно обнаружить в пациентах, мажущих себя своими фекалиями и поедающих их [69] .

Самоосквернение, конечно, случается и на вербальном уровне. Так, в отделении А высокие стандарты манеры поведения нарушались слепой пациенткой, которая за столом иногда навязывала остальным присутствующим обсуждение своего физического недостатка, с жалостью к себе твердя о том, насколько она для всех бесполезна и что, как бы вы ни относились к этому, она слепа. Аналогично, в отделении Б Бетти имела обыкновение говорить, насколько она уродлива, толста и что никто не захотел бы иметь такую своей подружкой. В обоих случаях это самоуничижение,

выходящее за пределы вежливого самообесценивания, воспринималось как бремя для других: они были готовы осуществлять защитное избегание в отношении недостатков индивида и ощущали несправедливым насильственное вовлечение себя в неприятное столкновение с чужими проблемами.

69

Wittkower E.D., La Tendresse J.D. Rehabilitation of Chronic Schizophrenics by a New Method of Occupational Therapy // British Journal of Medical Psychology, 28. 1955. p. 42–47.

Заключение.

Правила поведения, связывающие актора и реципиента, — это скрепы общества. Но многие поступки индивидов, руководствующихся этими правилами, происходят нечасто или требуют для своего завершения много времени. Следовательно, редкими могут быть возможности для подтверждения морального порядка, принятого в общества. Именно здесь церемониальные правила выполняют свою социальную функцию, ибо многие поступки, вытекающие из этих правил, длятся только короткий момент, не влекут существенных затрат и могут выполняться в каждом социальном взаимодействии. Какова бы ни была деятельность, сколь бы она ни являлась грубо инструментальной, в ней содержится много возможностей для небольших церемоний, коль скоро в ней присутствуют другие люди. Через эти обряды, руководимые церемониальными обязанностями и ожиданиями, в обществе все время распространяется поток индульгенций, а другие присутствующие постоянно напоминают индивиду, что он должен в общении с ними проявлять хорошие манеры, подтверждая священное достоинство других людей. Жесты, которые мы иногда называем пустыми, возможно, на самом деле являются самой наполненной вещью из всех.

Поэтому важно видеть, что Я — это отчасти церемониальная вещь, сакральный объект, к которому нужно относиться с должной ритуальной заботой и который, в свою очередь, должен представляться другим в правильном свете. Средством, с помощью которого формируется это Я, служат должные манеры поведения индивида при контакте с другими людьми и почтительность с их стороны. Пожалуй, столь же важно, что если индивиду приходится играть в этот вид сакральной игры, то для нее должно быть обеспечено подходящее поле. Окружающая среда должна гарантировать, что индивид не будет платить слишком высокую цену за хорошие манеры и что ему будет оказано почтение. Практики почтительности и умения вести себя должны быть институционализированы так, чтобы индивид был в состоянии проявить жизнеспособное, сакральное Я и остаться в игре на должной ритуальной основе.

Окружающая среда в понятиях церемониального компонента деятельности — это место, где легко либо сложно играть ритуальную игру обладания Я. Там, где церемониальные практики вполне институционализированы, как в отделении А, окажется легко быть человеком. Почему одно отделение становится местом, в котором легко иметь Я, а другое отделение — местом, где это трудно, отчасти зависит от типа набранных пациентов и режима, который пытается поддерживать персонал.

Одно из оснований, по которому психиатрические больницы во всем мире разделяют своих пациентов, — это совокупность видимых проявлений психического заболевания. В общем это значит, что пациентов сортируют по степени, в которой они нарушают церемониальные правила социальных взаимоотношений. Существуют весьма серьезные практические основания для разделения пациентов таким способом, но на самом деле эта система часто нарушается, если никто не заботится о том, чтобы так делать. Однако такая классификация очень часто означает, что люди, проявляющие невежливость в одних областях поведения, помещаются в тесную компанию с теми, кто невежлив в других областях. Так, индивиды, менее всего готовые демонстрировать постоянно поддерживаемое Я, помещаются в среду, где практически невозможно это делать.

Именно в этом контексте мы можем повторно рассмотреть некоторые интересные аспекты влияния принуждения и ограничения на индивида. Если индивиду надо действовать с должными манерами поведения и демонстрировать должную почтительность, то ему будут необходимы области самоопределения, а также расходуемый запас небольших индульгенций, которые окружающий социум использует в своей метафоре уважения, — таких как сигареты для угощения, стул для предложения, еда для угощения и т. д. Он должен обладать свободой движений, чтобы он мог принять позу, передающую должную почтительность к другим и

надлежащее умение себя вести со своей стороны. Для пациента, привязанного к кровати, оказывается практически невозможным не очернить себя, не говоря уже о том, чтобы встать в присутствии дамы. У человека должен быть запас подходящей чистой одежды, если он собирается появляться в том виде, которого ожидают от человека, умеющего себя вести. Чтобы выглядеть пристойно, могут потребоваться галстук, ремень, шнурки, зеркало, бритвенные лезвия — все то, что администрация может считать неблагоразумным давать пациенту. Он должен иметь доступ к столовым приборам, которые его общество определяет как подходящие для употребления, и может обнаружить, что мясо невозможно аккуратно есть картонной ложкой. И, наконец, он должен быть в состоянии отклонить без чрезмерных издержек для себя определенные виды работы, теперь иногда называемые «трудовой терапией», которые его социальная группа считает infra dignitatem [70] .

70

Ниже своего достоинства (лат.) — Примеч. пер.

Когда индивид подчиняется чрезмерным ограничениям, он автоматически выталкивается из круга приличий. Знаковые средства или физические символы, через которые выполняются привычные церемонии, ему недоступны. Другие могут демонстрировать церемониальное внимание к нему, но для него становится невозможным отвечать взаимностью или поступать так, чтобы показать себя достойным получения его. Ему доступны только неуместные церемониальные заявления.

История ухода за психиатрическими пациентами — это история ограничивающих приспособлений: ограничительные перчатки, смирительные рубашки, цепи на полу или на сиденьях, наручники, «намордник», мокрые простыни, наблюдение за туалетом, обливание водой, больничная одежда, еда без вилок и ножей и т. д. [71] Использование этих приспособлений дает важные сведения о способах, которыми можно отнять церемониальную почву у личности. Косвенно мы можем извлечь из сказанного информацию об условиях, которые должны удовлетворяться, чтобы люди могли обладать Я. К несчастью, сегодня еще существуют психиатрические учреждения, где то, что для других больниц уже в прошлом, можно эмпирически изучать еще сейчас. Исследователям межличностных церемоний следует разыскивать эти учреждения так же упорно, как исследователи родовых отношений разыскивали исчезающие культуры.

71

См. Thomas W.R. The Unwilling Patient // Journal of Medical Science, 99. 1953, особенно c. 193; Walk A. Some Aspects of the «Moral Treatment» of the Insane up to 1854 // Journal of Medical Science, 100. 1954. p. 191–201.

В этой главе я предположил, что мы можем многое узнать о церемониях, исследуя современную светскую ситуацию, ситуацию человека, который отказался использовать церемониальный язык своей группы в приемлемой манере и был госпитализирован. С кросс-культурной точки зрения удобно рассматривать это как продукт нашего сложного разделения труда, которое соединяет пациентов вместо того, чтобы оставить каждого в его локальном кругу. Далее, это разделение труда также соединяет вместе тех, чья задача состоит в уходе за этими пациентами.

Таким образом, мы приходим к особой дилемме больничного работника: как член более широкого общества он должен предпринимать действия против психиатрических пациентов, нарушивших правила церемониального порядка, но профессиональная роль обязывает его ухаживать за этими самыми людьми и защищать их. Когда акцент ставится на «терапию средой», эти обязанности требуют от него проявлять тепло в ответ на враждебность, внимание в ответ на отчуждение.

Мы видели, что сотрудники клиники должны наблюдать неприличное поведение, не применяя обычных негативных санкций, и, тем не менее, они вынуждены использовать неуважительное принуждение по отношению к своим пациентам. Третья особенность заключается в том, что сотрудники могут быть обязаны оказывать пациентам такие услуги, как смена носков, завязывание шнурков или подстригание ногтей, которые вне больницы обычно означают крайнюю степень почтительности. В больничных условиях такие поступки, очевидно, передают нечто неадекватное, так как санитар в то же время выказывает определенную власть и моральное превосходство по отношению к своему питомцу.

Заключительная особенность церемониальной жизни психиатрической больницы состоит в том, что индивиды терпят крах в качестве единиц минимальной церемониальной сущности, и другие узнают, что то, что они считали само собой разумеющимся, на самом деле поддерживается правилами, которые могут быть нарушены с некоторой безнаказанностью. Такое понимание, подобно пониманию, приходящему на войне или похоронах родных, мало обсуждается, но оно имеет тенденцию связывать вместе персонал и пациентов в группу, поневоле разделяющую нежеланное знание.