Ритуал

Ри Тайга

…

Невозможно, Блау! — охрипший Нике пытается перекричать ветер. Он простыл на прошлой декаде и так и не вылечился. — Их слишком много, мы не вытащим всех!

— Заткнись и делай, Сакрорум! Просто заткнись и делай!

…

— Невозможно, — голос целителя пропитан страхом и обреченностью. — Она слишком долго провела в пещерах, яд уже подействовал…это будет чудом…

— Значит, будет чудо, или это последнее, что вы сделаете в этой жизни, — голос дяди привычно холоден и хочется втянуть голову в плечи и признаться

сразу во всех грехах.

…

— Невозможно, — в пыточной за стенкой кричат, но эту фразу я слышу отчетливо. — Она не доживет до утра.

…

— Она выжила после вчерашнего? — знакомый голос с удивленными интонациями над головой. Я не могу дышать от боли, тело не слушается, я уже не чувствую пальцев и холод ползет выше, к центру источника.

— Все возможно, если это Блау, — второй, с угодливыми интонациями, я не знаю.

— Продолжить эксперименты, — говорит первый. Хруст соломы, поскрипывание новых кожаных сапог, и пинок в плечо переворачивает меня на спину. Голова отлетает в сторону, и я даже не могу моргнуть.

Я не могу вообще ничего. Только смотреть. Видно грязную солому, решетки камеры напротив, и моя опухшая рука, с вырванными ногтями с черным браслетом-блокиратором.

— Слушаюсь!

— Блау, — знакомый голос почти нежно зовет меня, и я напрягаюсь, чтобы вспомнить, кто это, но единственное, что вижу — новые, начищенные до блеска сапоги с нашивками сверху. Холод уже подбирается к сердцу.

— Сир…, — в лебезящем голосе слышны отголоски страха, — … боюсь продолжить невозможно… она умирает…

— Умирает? Значит, это невозможно даже для Блау, — произносит знакомый голос весело. Каблук с металлическими набойками резко опускается на руку, и я слышу, как с влажным хрустом дробятся кости. Мои кости. Но уже ничего не чувствую — поздно.

— И правда, — сожаление с легким привкусом безумия наполняет голос тухлыми сладковатыми нотками.

Я умираю. И знаю это отчетливо, как целитель. Сейчас остановится сердце. Последние мгновения, последние крохи сил я тратила, цепляясь взглядом за такие знакомые нашивки, которые не узнавала — в глазах плыло. Нашивки, на начищенных до блеска новых кожаных сапогах.

Это было важно. Помнить. Важно. Чтобы вернуться. Для Блау нет ничего невозможного, и мы всегда отдаем свои долги. Всегда.

— Надеюсь, ты будешь подыхать долго, девочка…, — удар в плечо, темнеет в глазах и долгожданный холод добирается до сердца.

Последний удар. И последнее воспоминание. Нашивки, на начищенных до блеска новых кожаных сапогах.

Я вынырнула из воды, отплевываясь, и меня тут же подхватили сильные руки Ликаса. Он положил меня на ступеньки рядом и аккуратно перевернул, хлопая по спине — я наглоталась воды и пыталась жадно вдохнуть хотя бы глоток воздуха.

— Вайю! Аккуратнее, дыши!

— Вам нужно уходить, — один из двух смуглых аларийцев, охранников подземного грота, торопливо

сбегал по вырезанным в камне скользким ступенькам вниз. — Ликас, они скоро будут здесь, уходите! Немедленно!

Наставник кивнул, сгреб меня в охапку, и с заметным усилием переместился — вздулись жилы на лбу и напряглись руки.

В степи я продолжила кашлять и отплевываться, встав на четвереньки, трясла мокрой головой, пытаясь прийти в себя.

— Вайю…

— Отличный способ, Наставник…, — прийти и просто спихнуть в темное подземное озеро ничего не объясняя — это вполне в духе Ликаса. Крылья уже были. Летали. Теперь — жабры и хвост.

Он длинно устало выдохнул и опустился на траву рядом.

— Грот воспоминаний, помогает обрести уверенность. Поверить в себя, заглянуть в прошлое. Воспоминания, которые были утеряны, помогут… самое важное — это память, кто мы есть… собери осколки воспоминаний и обретешь силу…

— …о, да. Я обрела, Наставник, — влажный хруст костей до сих пор звучал у меня в ушах.

И нашивки на новых сапогах. Самое важное. До этого я помнила почти всё, кроме одного. Как именно я умерла. — Возможно всё, если это Блау, — прошептала я тихо и прикрыла глаза.

Надейся. Я обещаю, ты будешь подыхать долго, тварь…

***

— Невозможное — возможно, — я взмахнула рукой и силуэт гор вдали дрогнул и поплыл, снежные шапки становились прозрачными, пока не истаяли совсем, горная гряда дрогнула прозрачным маревом на фоне заката и… исчезла.

Волосы ерошил теплый, пахнущий разнотравьем ветер. Длинная тень Ликаса косым росчерком легла сбоку — Наставник всегда знает, какой момент выбрать для появления.

— Сдвинуть, Вайю, не уничтожить…

Ликас не успел закончить фразу — я засмеялась, ледяной ветер с вершин принес такой долгожданный снег и холод. Степь исчезла. Мы стояли по колено в снегу на одной из самых высоких вершин Лирнейских, на самом краю ледяного плато — через пару шагов впереди чернела раззявленная пропасть Рифейского. Колючие снежинки кружились вокруг, в стремительном вихре, закручиваясь в воронки.

Мороз! Холод! Север!

Я рухнула в снег спиной и с блаженством загребла руками, глядя в небо широко распахнутыми глазами — темные, тяжелые снеговые тучи ползли, повинуясь моим мыслям, и складывались в причудливые картины…

— Хватит, — тихо сказал Наставник, и всё замерло в то же мгновение — снежинки застыли в воздухе и перестали падать, тучи перестали двигаться, ветер дуть, как будто мы оказались в картине — мертвой, нарисованной цветной тушью, очень похожей на настоящую, но нет никого, кто вдохнул бы в нее жизнь. — Возвращаемся. Ты — готова.

***

Журчал фонтан. Рыбки всплескивали хвостами, выныривая из воды, красуясь золотистыми спинами. В зале для медитаций плавала серая дымка от палочек — на дощечке догорала последняя, ещё осталось половина.