Робинзонка
Шрифт:
Блажене совсем не хотелось, как она говорила, разыгрывать акт из трагедии и рассказывать посторонним о своем горе, да еще на улице, полной равнодушных прохожих.
И она ответила небрежно:
— Я? Да я просто так, иду мимо. А ты куда направляешься?
— Да никуда.
— Проводи меня немного.
— У меня такая неприятность!.. — вдруг разоткровенничалась Ледкова. — Но поклянись, что никому не скажешь!
— Если хочешь, пожалуйста: не сойти мне с места!
— Лучше бы мне никогда не родиться!
Блажена посмотрела
— Что за чепуху ты мелешь? Ты говорила об этом уже в конце школьного года, — строго сказала Блажена.
— Тебе хорошо говорить! Если я не стану певицей, так и жить не хочу!
— Ну и пой, пожалуйста, кто тебе мешает? Ты ведь еще не опоздала быть певицей, не так ли?
— Но сначала мне нужно научиться петь. И это надо начинать сейчас! Я такая несчастная!
Ледкова скривилась, словно выпила уксусу.
Блажена растерянно молчала.
— К чему жить, если не можешь стать кем мечтаешь! — ныла Ледкова. — Не казалось ли тебе, Блажена, когда-нибудь, что родители у тебя не родные, что ты не их ребенок, а они просто взяли тебя на воспитание?
— Мне это не приходило в голову, — нехотя призналась Блажена. — Думаю, что у вас в семье не так.
— Ты будешь смеяться, я тебя знаю, — продолжала Ледкова, — но такие вещи случаются. Какая-нибудь дама подкидывает ребенка или продает его. Меня, вероятно, подкинула какая-то знаменитая певица. Потому что в нашей семье в моем таланте ни капельки не понимают!
— Послушай, Селитра, выбрось все это из головы, — приняв рассудительный вид, заметила Блажена и вдруг представила себе среди кремов и пирожных бледную пани Ледкову, такую же тощую и бесцветную, как и ее дочка. — Ведь вы с мамочкой так похожи друг на друга, что никакого сомнения быть не может.
— Это только кажется. Она меня наверняка не любит, раз не разрешает быть, кем я мечтаю! Но когда-нибудь она пожалеет! Обязательно пожалеет! — угрожала Ледкова отсутствующей матери, и в глазах ее металось отчаяние.
— И скажи, пожалуйста, что тебе влезло в башку? — успокаивала ее Блажена. — Я бы не знаю что отдала, лишь бы идти в школу, как ты. И вообще, ты не думай, что другим так уж легко! Ты считаешь, что ты пуп земли. А остальные что?
Блажена для виду рассердилась, повернула Ледкову к себе спиной и хорошенько наподдала ей.
— Вот тебе, вот тебе! — сказала она, тяжело дыша. — Теперь хватит?
— Ма!.. — визжала Ледкова.
Она лишь тогда начала отбиваться острыми локтями, когда град ударов прекратился. И тут же спросила, повернувшись к Блажене:
— А почему ты не пойдешь в четвертый класс?
— Почему? Потому что «почему» кончается на «у»!
— Опять тайны?
— Эту тайну ты скоро узнаешь!
— У меня идея. — И Ледкова снова как заведенная принялась говорить о себе: — Скажи, Блажена,
— И тебе снова захочется жить?
— Может, меня отдадут в консерваторию.
— Ладно! Так и быть, скажу.
Они ударили по рукам. Блажена нашла новый камешек и подкидывала его до самого дома. У нее быстро нашелся компаньон — молодой волкодав, который бежал за камешком, хватал его лапами и наконец, проглотив, скрылся.
Готовя дома творог, Блажена видела словно наяву, как Ледкова, блестящая примадонна, в наряде Либуши [10] раскланивается на сцене Национального театра перед ликующими зрителями.
Но тут взгляд Блажены упал на пол, все еще разделенный на квадраты, и она внезапно решила: я что-нибудь сейчас придумаю!
Вымытые добела квадраты уже загрязнились, и пол приобрел одинаковый серый цвет, хотя следы неумелого мытья все еще были видны.
10
Либуша — героиня оперы Бедржиха Сметаны «Либуша», посвященной легендарной основательнице Чехии.
Блажена накрыла на стол, схватила кувшин для пива и кинулась в магазин, на ходу пробуя творог. Вкус у него был отличный.
Когда она вернулась, отец уже сидел за столом и улыбался.
— Ну, что нового, Блаженна?
Каждый день он задавал этот ободряющий и привычный вопрос. Отец задавал его просто так, не ожидая ответа, а стараясь подбодрить Блажену, и тогда она немедленно выкладывала ему все заботы и огорчения, а не мучилась и не ждала для этого удобного случая.
Вот и сегодня у Блажены ответ был готов:
— Папка, купи мне «Поваренную книгу».
— Слушай, девочка, да ведь это блестящая идея! Обязательно куплю! И как это мы сразу не подумали? Ну и тугодумы же мы! А как тебе это пришло в голову?
Блажена, поглощая с удовольствием сочный творог, рассказала о подслушанном ею разговоре.
— А какая это была «Поваренная книга»?
— Подожди. Я запомнила по твоему способу, мой славный папка, и готова похвастаться. Итак! Яростный вихрь. Четырнадцать матросов помимо капитана. Корабль. Песок — санд…
— Что ты болтаешь? — смеялся отец.
— Вспомнила! Книга Сандовой.
8
Блажена пришивала пуговицу к летнему плащу и, сердито хмурясь, приговаривала: «Наверняка черт тебя пришил!..» Она любила повторять материнские поговорки и присказки. И тогда у Блажены все шло на лад. Блажену часто раньше ругали, что она плохо зашивает дырки в своей одежде и на чулках и чуть не выкалывает себе глаза ножницами. Мама говорила ей:
«Будь внимательна, а то черт толкнет тебя в руку, и лишишься глаза».