Робинзонка
Шрифт:
— Это я populus tunicatus — ведь у тебя-то есть велосипед.
— Зато у меня нет многих других вещей, которые мне позарез нужны.
— Когда я только подумаю, что у него был целый мешок золотых и серебряных монет, не меньше тридцати шести фунтов, и что они на необитаемом острове были ему ни к чему… Лежали в каком-то ларце и ржавели в сырой пещере…
— У кого это было тридцать шесть фунтов стерлингов?
— Да так, ни у кого!
— Так чего ж ты выдумываешь?
— Не твое дело!
— Что ты будешь делать на праздники?
— То, что и перед ними.
— А на лыжах никуда не поедешь?
— Подобные мысли смогут прийти только под этой шляпой.
— Ну, ты сегодня прямо настоящая ехидна.
Блажена и вправду начала злиться. Она не знала, почему и на кого злится, но в ней поднимался какой-то протест против ее теперешней жизни, против того, что у нее нет велосипеда, как у Мади и Матоушевой, недовольство собой и Духонем. Этот Духонь разыгрывал с ней всякие шуточки со своими стихами. Пусть отправляется к Маде!
— Да и вообще мне нужно домой! Привет!
Она повернулась на каблуках и направилась домой.
— Блажена, постой! Желаю тебе хорошего подарка!
Блажена даже не оглянулась.
«Знала бы ты, глупая, — думал покинутый Ярда, — какой подарок тебе приготовили! Ведь как раз со мной советовался пан Бор, прежде чем купить его».
Духонь был слегка оскорблен, но так как необходимой добродетелью римлян были твердый характер и стойкая воля, а они для него образец, он стиснул зубы и мужественным шагом отправился дальше, покинув свое место у витрины.
15
Потихоньку, осторожно Блажена поднимала полотенце, прикрывающее тесто, чтобы посмотреть, не поднялось ли оно.
Прошло еще только два часа, а Тонечка говорила, что тесто может подыматься всю ночь.
Приготовив постель отцу и поставив на стол масло и хлеб, — может, отец захочет поесть, когда придет домой, — Блажена с легким вздохом отправилась спать. Она знала, что отец вернется поздно — он должен проработать еще одну смену за Гозноурека. Но сегодня Блажена была рада этому. Она чувствовала себя странно вялой, даже чулки сняла в постели и, едва закрыв глаза, заснула тяжелым глубоким сном.
Но, только уснув, — а может, ей так показалось, — она вдруг проснулась от ощущения, что в нее тыкается, фыркая, лошадиная голова, лошадиные губы оказались у самого ее лица и горячее дыхание коснулось Блажены.
Блажена открыла глаза, но не могла шевельнуться. Очень медленно она приходила в себя. В полусне она вспомнила о тесте, встала и, как лунатик, побрела к плите. Подняв полотенце, она попробовала тесто, и оно показалось ей холодным, как лицо человека, пришедшего с мороза в комнату.
— Еще не подходит, — сказала она себе, — и такое холодное — что с ним случилось? — Но она была не в силах о чем-либо думать. Ноги у нее дрожали от холода, и, хотя она чувствовала в своем теле жар, по спине у нее побежали колючие мурашки.
Она заснула снова, но сон ее был беспокойным и прерывистым. Тяжелые, болезненные сновидения не оставляли ее, хотя она, громко, тяжело вздыхая, пыталась выбраться из них. Тело ее никак не могло найти удобное положение, и она беспрестанно ворочалась, а губы все время что-то шептали.
Пан Бор, вернувшийся около полуночи, увидел, что Блажена во сне кого-то отталкивает, произнося неразборчивые слова.
— Блаженка! Что с тобой? — встревоженно спросил он и увидел, что дочь вся горит.
Наверно, набегалась, сказал он себе, положил ей на голову мокрое полотенце и, едва коснувшись постели, сам забылся крепким сном и проспал до утра.
Когда он утром проснулся, Блажа уже заваривала кофе, но двигалась вяло, и вид у нее был утомленный.
— Доброе утро, папка! Мне как-то не хочется сегодня ничего делать. Вероятно, потому, что уже праздники.
— Отдохни, Блаженка! Сегодня к вечеру ничего не готовь. Гозноуркова пришлет нам кашу с грибами, а рыбу я куплю, жареного карпа, — разве что сделаешь картофельный салат.
Картофельный салат Блажена любила до смерти, но сегодня ей совсем не хотелось есть, и поэтому она ответила так равнодушно, что отец удивился.
— Если хочешь, сделаю. Я еще должна испечь этот кулич. Правда, кажется, тесто совсем не подошло.
— Не утруждай себя, испечь тебе поможет Тонечка.
— У нее у самой сегодня забот полон рот: ведь она готовит девять разных блюд. Я не хочу надоедать ей, — буркнула Блажена.
Но все же вскоре постучала к Тонечке. Без нее дело не шло.
Тонечка всегда находила для Блажены свободную минутку, ведь она была ее верной Пятницей. Пришла Тонечка и сегодня, ткнула пальцем тесто и спросила:
— А дрожжи положила?
— Положила, — тоненьким голосом ответила Блажена.
— Значит, они были плохие, — решила Тонечка.
— Да, не очень хорошие, — призналась ученица, — но других уже не было в магазине.
Тонечка развела свежую закваску, дала ей подойти, добавила в тесто и все хорошенько размешала.
— Знаете, Тонечка, у вас как у машины получается! — удивлялась Блажена, смотря на мелькание ловких, сильных и округлых рук Тонечки.
— Вечером испечем. Сделаем это вместе, все будет в порядке, — заверила Тонечка.
Блажена через силу продолжала заниматься хозяйством. Неудача с куличом не давала ей покоя, и неприятное чувство досады, что у отца на праздник не будет кулича к чаю, все не проходило. Она была так недовольна собой, что не хотелось ни бродить по улицам, ни смотреть на прохожих. Ей так хотелось чем-нибудь утешить себя! И тогда она подошла к своему письменному столу и взяла в руки все учебники, некогда приготовленные для четвертого класса. Она подправила все их обложки и с огромным удовольствием принялась на каждой обложке писать название учебника.