Роботы божьи
Шрифт:
– Знаю, - согласился Егор.
Авдеев отпил пива, вытер пену с бороды и спросил:
– И многое тебе известно?
– Все.
– Все?
– с неудовольствием переспросил священник.
– Что вы ENFP и раньше работали в Гулле. И что Люба, ваша жена - тоже ENFP, поэтому вы расстались.
Авдеев приподнял брови.
– Ты видел Любу? Как она?
– Был в гостях. Мне кажется, у нее все хорошо.
Священник отвел взгляд и спросил:
– А этот сластолюбивый инкуб... он все еще живет с ней?
– Алехандро? Да.
– Говорил ей, выкини богомерзкую куклу, - с досадой воскликнул
– Да где там, она влюблена в него по уши! Нина сказала, и ты купил такую же тварь? Что вы только в них находите... Да ты пей давай, чего сидишь зря.
Егор послушно выпил, смочив напряженное пересохшее горло.
– Ладно, теперь о делах скорбных, - неожиданно деловито сказал священник.
– Значит, Нина рассказала тебе о нашем секрете?
Егор молча кивнул.
– Соционика - благая вещь, - заметил Авдеев.
– Она ведь, по сути, утверждает, что в каждом человеке заключен гений. Мы рождаемся с золотым ключом в руке, обнаруживая себя перед миллионом дверей. Только редко кому везет обнаружить свои двери сразу. А иные всю жизнь бьются в чужие, куда им вход запрещен. Это и к профессии относится, и к сердечным делам. Знание соционики и своего типа - как нарисованные кресты на твоих дверях. Жаль, правда, власти не разделяют мою точку зрения.
Егор всей душой был согласен со священником. Доверенное ему секретное учение обладало огромной практической ценностью - в отличие от доброжелательно пустой и бесполезной авдеевской адвайты. Но он не осмелился сказать это вслух.
– Я разделяю, - сказал Егор.
– Отрадно слышать. И что ты теперь намерен делать?
– Использую соционику к собственной выгоде, - осторожно сказал Егор.
Он не был уверен, что ответ правильный.
– Это как же?
– с интересом спросил Петр.
– Если я смогу... забыть Нину, то попробую найти девушку ESTJ, - выдохнул Егор.
– Может быть...
Ему не хватало воздуха. При мысли о Нине стало вдруг так плохо, что захотелось кричать. Он по-прежнему любил ее!
– Значит, трубить о находке на каждом углу не станешь?
– уточнил священник, пристально глядя Егору в глаза.
В его взгляде было сочувствие. Егор молча помотал головой.
– Вот и славно. Не хотелось бы услышать в криминальной хронике, что твое изуродованное тело выловили в канале.
– Вы угрожаете мне?!
– спросил ошеломленный Егор.
– Упаси бог, за кого ты меня принимаешь?! Я тебя с детства знаю. Ты мне почти как сын! Но, коли влез в эту историю, играй по правилам. Ради своей же безопасности.
– По правилам?
– переспросил Егор растерянно.
– А правила нынче суровые! Вряд ли Люба рассказывала тебе об опасностях, с какими...
– Рассказывала, - перебил Егор.
– Про профессора, который прыгнул из окна из-за любви к студентке.
– Чепуха!
– отмахнулся священник.
– Я говорю о настоящей опасности. У нас узкий круг знакомых - тех, кто в курсе. Люди стали исчезать. Люба не говорила тебе? Наверное, не хотела пугать.
– Исчезать?
– Бесследно. А недавно одного нашли, Юру Захарьина. Выловили в канале его тело со следами пыток.
Егор потрясенно молчал. Потом он спросил:
– Кто это сделал? И зачем его пытали?
– Не знаю. Думаю, есть организация, убирающая всех, кто знает о соционике. Я понятия не имею, кто они.
–
Авдеев скривился, будто при нем упомянули что-то неприличное.
– У этих есть дела поважнее. Им приказали найти автора вируса, отключающего зрение. Они и ищут, забросив все прочее. Да только найти никак не могут.
– Вы считаете, это вирус?
– спросил Егор.
– Со мной такое было.
Тема отключения зрения его чрезвычайно волновала. Он даже на миг забыл о Нине и своей боли из-за расставания с ней.
– Что же еще? Инвалиды и размороженные зрения не теряют. Это коснулось только людей с чипами. Еще пива?
Егор покачал головой.
– В общем, Егор, прошу тебя: будь осторожнее. Никому ни слова о соционике. Даже родителям. Можешь мне пообещать?
Егор неуверенно кивнул. Мысль скрывать что-то от родителей ему не нравилась. Но угроза, которой он мог их подвергнуть, выглядела слишком реальной, чтобы легкомысленно отнестись к словам священника.
– Ох, боюсь я, как бы новые знания не вышли тебе боком, - сказал Авдеев, тяжело вздохнув.
– Многие знания - многие печали. Слышал такое?
Егор кивнул.
– Когда я был здоров и богат, я получил урок, который запомнил на всю жизнь, - задумчиво сказал священник.
– Урок о том, что не всякая информация бывает нам нужна. Мне дала его собственная кошка.
– Настоящая кошка?
– Говорю же, я был богат! Она ела в десять раз меньше меня, но ее еда стоила в десять раз дороже моей. Ее звали Алиса - чудесный белоснежный перс с умными желтыми глазищами. Маленькая пушистая гордячка... Мы были вместе всего три года. Потом она заболела и умерла. Я ничего не смог сделать, все мои деньги не помогли.
В глазах Авдеева заблестели слезы. "Интересно, переживал ли он так о расставании с Любой?" - подумал Егор.
– Я жил тогда в собственном доме недалеко от поместья президента Васильева. Однажды вечером мы сидели у камина - я в кресле, Алиса у меня на коленях - и я ее гладил. Вдруг мне пришла в голову хулиганская идея. Я задумал расширить ее кругозор. Я сказал ей: "А знаешь ли ты, киса, что находишься всего в километре от самого могущественного человека этой страны?" Алиса в ответ зарычала на меня. Она дала понять, что не нуждается в этом знании! А я, дурак, не понял и продолжал. Я сказал: "Ты ведь даже не подозреваешь, что живешь в России!" Тут она закричала на меня, оцарапала, спрыгнула с коленей и убежала. Только тогда до меня дошло, что я наделал. Она не хотела этого знать! Я пытался обременить ее сведениями, которые ей не нужны и не интересны. Ей было вредно знать такие вещи, они нарушали ее душевный покой. Эти знания сделали бы ее грустной и озабоченной, как нас. Понимаешь?
Егор кивнул. Истории священника всегда были ясными и поучительными. Но его удивило, что кошка реагировала как человек.
– Хотите сказать, кошка понимала ваши слова? - спросил он.
– Разве они были разумны?
– Конечно, понимала. Может, не все слова, но смысл точно. Кошки, да будет тебе известно, разумнее иных людей! И уж всяко душевнее гулловских инкубов!
– Занятно, - сказал Егор.
Хотя он никогда не видел живой кошки, на этот счет у него имелось свое мнение. Он не хотел спорить со священником о гулловских роботах. Авдеев терпеть их не мог, и Егор знал, почему - робот увел у него жену, пусть и бывшую.