Род на краю империи
Шрифт:
Тайфун разбушевался не на шутку.
Косые струи бомбардировали окна и крышу «Империала», ветер отчаянно ревел в водостоках.
В половину четвёртого я уж совсем было решил, что ничего не произойдёт, но тут моё внимание привлекло отсутствие одного из спящих. Неприметный специалист-артефакторщик, который вечером устанавливал охранные системы, исчез из своей комнаты. И сделано это было столь технично, что я не сразу дорубил, в чём подвох. А когда дорубил, то резко выпрямился, скинул одеяло и потянулся к кусаригаме.
Время катастрофически убегало.
Глава 39
Знаете, человек может спать в одной позе, ни разу не перевернувшись за ночь… если он труп. Вдвойне странно, когда такой человек раз в пять-шесть минут подёргивается помехами и расплывается в очертаниях. Я бы и не заметил, ведь в темноте такие вещи не видны. Просто у меня зрение быстро перестраивается, это следствие регулярных тренировок.
Я вспомнил, как зовут этого техника.
Егор Крит.
Человек и остров.
Проекция не была настолько хорошо проработана, как слепки, запускаемые Федей. По сути, это была примитивная болванка, единственная задача которой — создать видимость, что на кровати лежит тело.
Наматывая на кулак цепь кусаригамы, я уже знал, куда надо бежать.
И выбрал для этого кратчайший путь.
Сквозь стены.
Три или четыре перегородки я прошил на одном дыхании, затем пересёк гостиную, нырнул в следующую стену и оказался на лестничной площадке. Убрал проницаемость и пулей метнулся вверх. Четыре лестничных марша, очередная площадка, наклонный скос над головой и дверь, через которую я прошёл, не заморачиваясь условностями.
По крыше барабанили косые струи дождя, ветер норовил подхватить меня и сбросить вниз. Мёртвых охранников я заметил не сразу. И то лишь благодаря своему Дару. Убийца спрятал тела за углом дома, а следов крови в темноте было не рассмотреть. Опять же, к утру дождь всё смоет.
Размотав цепь, я перехватил каму левой рукой и осторожно двинулся к домику герцогини. Панорамные окна заливало водой, свет нигде не горел. Впрочем, шиноби не нуждаются в освещении. Напротив, мы любим работать во мраке.
Створки раздвижной двери были сомкнуты, но это ни о чём не говорит.
Я шагнул внутрь сквозь калёное стекло.
Апартаменты герцогини были спроектированы таким образом, чтобы зонировать общее пространство, но не создавать преград на пути движения человека. Всё это здорово смахивало на японский подход к архитектуре. Раздвижные сёдзи, предельно функциональная, не загромождающая комнаты мебель. Были здесь и арки, и встроенный в перегородку аквариум, и ванна-джакузи на специальном возвышении с видом на море. И отдельный спуск вниз, расположенный в дальнем углу.
Мои глаза прекрасно видели очертания предметов.
А ещё — кровать герцогини.
Прозрачные стены сразу дали понять, что Наталья Андреевна находится на волоске от смерти. Техник с островной фамилией застыл в нескольких метрах от двуспальной кровати, и я не сразу понял, что он делает. Когда понял, невольно восхитился. Над изголовьем ясновидящей в воздухе завис чёрный сгусток. Из этого сгустка медленно выдвигался шип.
Я замер на краю спальной зоны.
Секунда — и сгусток с шипом устремился вниз.
Всё, что я мог — это сделать артефакт проницаемым. Не графиню, поскольку существовал риск её провала на следующий уровень пентхауса.
Шарик нырнул в спящее тело и бесследно исчез.
Включаю прозрачность. И вижу, как артефакт, управляемый убийцей, притормаживает в глубине перекрытия. Восстанавливаю материальность — и неведомая хрень застревает в бетоне.
Не давая противнику опомниться, раскручиваю цепь и выстреливаю грузом, целясь в голову чёрного силуэта. Егор успевает тронуть запястье и окутаться зыбким сероватым свечением. Груз сносит невидимым ветром с траектории. Цепь натягивается, рву её назад. Тут же врубаю частичную проницаемость. И вовремя — через мою грудь проносится что-то острое и невероятно быстрое. Ощущение такое, что нож, разогнанный с помощью кинетического Дара.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день.
Сабуров оснастил покои Натальи Андреевны отклоняющими артефактами, благодаря которым внутрь не могут телепортироваться прыгуны, но совершенно не учёл шиноби, напичканного артефактами и скрывающего сверхспособность.
Делаю зыбким участок пола под ногами противника.
Крит удивляет.
Проваливаясь, этот тип ухитряется широко расставить ноги, упереться в края проницаемой зоны, а потом выпрыгнуть и мгновенно сместиться в сторону. Следующий прыжок — и убийца на подлокотнике кресла. Затем враг делает сальто, отталкивается от стены и приземляется в новой точке. Всё это он вытворяет бесшумно, не зацепив ни одной картины или вазы. Герцогиня перевернулась на другой бок, укрывшись получше одеялом, но так и не проснулась!
Перехватываю цепь, подтянув груз.
Раскручиваю каму, на ходу придавая ей проницаемость. Отправляю к голове противника, рассчитывая пробить защиту. Крит непостижимым образом догадывается о моём намерении и просто ныряет вниз, уклоняясь. Перекатывается по ковру, вскакивает и выбрасывает руку. Нечто тёмное и быстрое со свистом рассекает воздух. На инстинктах становлюсь призраком, быстро уплотняюсь и запускаю серп в новый полёт. Убийца прогибается, пропуская лезвие в нескольких сантиметрах от своей шеи.
Мы не можем развернуться по полной.
Крит рассчитывает уйти незаметно, я боюсь разбудить Наталью Андреевну, которая может подставиться под удар.
Делать нечего — лишаю материальности добрую треть пола, чтобы Егор провалился на нижний этаж. План срабатывает — мы оба соскальзываем вниз. Вслед за нами летят кресла, торшер, керамические вазы, журнальный столик. Падаем в гостиную. С жутким грохотом и звоном бьющегося стекла.
Я группируюсь и мягко приземляюсь на персидский ковёр. Здесь тоже темно, но мои глаза превосходно видят противника.