Роддом или жизнь женщины. Кадры 38–47

Соломатина Татьяна Юрьевна

— Тем, кто по контракту, — бегать и заглядывать, Маргарита Андреевна! Каждые две минуты! Изводят вагонами — приобретайте составами! — В голосе начмеда зазвучал такой металл, что старшая обсервационного отделения, несмотря на весь свой характер, предпочла заткнуться. У Сэмэна гон. Лучше промолчать. Танька вон молчит, гнида.

— Может быть, более мощный фен… — продолжал Семён Ильич.

— Ага, может, ещё и строительный им там подвесить, с температурой подогрева до тысячи градусов?! Фен им не нравится, совсем оборзели. Что ещё может быть нужно после родов, как не более мощный фен! — всё-таки пробурчала себе под нос Марго.

— …Ещё мне муж привозил трубочки и одноразовые стаканчики — из них удобно пить воду, не отрываясь

от кормления. Может пригодиться своя подушка для сна и кормления. Я не привозила. О питании тоже только приятные слова: кормили с учетом того, что можно кормящей после операции, при этом было не просто съедобно, но и вкусно, в достаточном количестве — большое спасибо шеф-повару роддома! На столе были постоянно пакетики кофе, чёрного и зелёного чая, сахар. Но докладывали нужное количество только после просьбы. — Последнее предложение Семён Ильич продекламировал, как смертный приговор.

— Да, блядь, домой себе ношу, Семён Ильич! На чём же мне ещё нажиться, как не на пакетике зелёной пыли!

— Татьяна Георгиевна, ваша старшая акушерка слишком много себе позволяет.

— Маргарита Андреевна! — наконец отмерла Мальцева. — Вы слишком много себе позволяете!

В зале раздался смешок.

— Теперь о наболевшем и пережитом, — резко повысил голос начмед. — К сожалению, комфортная палата и приличная еда не смогли компенсировать бездушного, формального отношения и бросающейся в глаза низкой квалификации врачей и среднего медицинского персонала обсервационного послеродового отделения. Когда меня перевели из послеоперационной палаты, я чувствовала себя бодрее и лучше… — Святогорский театрально раскланялся, — …чем после трёх дней, проведённых в послеродовом отделении. Мне зачем-то вливали лошадиные дозы капельниц с антибиотиками, глюкозой, железом, какие-то питательные растворы — при этом не принимались в расчёт моя конституция и вес в сорок три килограмма, а также нормальная температура, хороший анализ мочи, хороший результат УЗИ живота и осмотра на гинекологическом кресле!

— Семён Ильич! Так не было бы у неё нормальной температуры, хороших анализов мочи и хороших результатов УЗИ и так далее, если бы не «лошадиные дозы»! — не выдержала Мальцева. Сорвалась! И тут же на себя разозлилась. Можно подумать, Панин этого не понимает. Устроил тут… пионерские чтения!

— Мне ставили множественные уколы и, помимо этого, мне приносили таблетки. Это всё было назначено заведующей обсервационным отделением Мальцевой Татьяной Георгиевной без объяснения необходимости данного объёма лекарств.

— Что-то я не понял, Сэмэн! — Аркадий Петрович продолжал нагло саботировать и ронять авторитет начмеда. Впрочем, Сёмин авторитет хрен уронишь. И что позволено Святогорскому… — Не понял, Семён Ильич, эта твоя киса из Интернета Татьяну хвалит или хает?

— Из-за огромного количества жидкости у меня раскалывалась голова, — грозно продолжал Панин.

— Ну, то известное дело. Надо меньше пить. Из одноразовых стаканчиков, гы! — неутомимо гнул свою линию Святогорский.

— …подскочило обычно низкое давление, и я едва могла встать с кровати, — ещё громче и ещё более грозно продолжил начмед. — Кроме того, акушерка Светлана не смогла попасть мне в вену на левой руке, и из-за этого у меня образовался большой отёк, и компресс с мазью не поставили не сразу! Акушерка Татьяна, не имеющая, судя по сайту роддома, стажа работы, не смогла поставить катетер ни на правую, ни на левую руку и пошла за помощью. На мне хотели потренироваться, что ли? Зачем я платила за контракт?!

— Семён Ильич, с венами той бабы даже я с трудом справился. А я с венами чёрных голодающих женщин проблем не имел — так в первый срок моего контракта с Эфиопией натренировался. А я там три срока отсидел — машину купил, чёрную, простите, «Волгу», квартиру кооперативную… Вот как я, Семён Ильич, круто вен наколол. Так что нечего на акушерок кивать, коли вены такие кривые, что и я с трудом справился!

— Увы, —

с упорством танка, решившего проехаться по деревне от околицы до околицы, упорно декламировал Панин, пропуская мимо ушей ремарки Святогорского, — оказалось, что и более опытная акушерка поставила катетер неправильно, и у меня началось воспаление, к счастью, вовремя замеченное мной. Потому что начались боли! Представьте себе моё состояние и ощущения, когда постоянно нужно кормить и ухаживать за ребёнком, вставать, есть что-то самой, по ночам укачивать дочь, которую мучил животик, при этом у меня болели рубец и живот после операции, плюс на меня свалились еще и нестерпимые головные боли, дикая слабость, боли в локтевых сгибах и запястьях из-за повреждённых вен. Из-за всего этого у меня была истерика, и каким-то чудом не пропало уже появившееся молоко. В то же время, несмотря на моё явно плачевное состояние и якобы плохой анализ крови, меня планировали выписать уже на четвёртый день после операции. Когда я отказалась от капельниц, врач Мальцева практически меня не наблюдала, пришла ко мне в палату один раз с минутной беседой не о моём самочувствии, а с советами, которые могут пригодиться через несколько месяцев — например, о противозачаточных средствах. О решении меня выписать я узнала не от неё, а от какой-то серой мыши, которая требовала, чтобы её называли Светлана Борисовна!

Тут уже и Татьяна Георгиевна не выдержала, хрюкнула. А «серая мышь» Светлана Борисовна Маковенко надулась как… ну, собственно, как мелкий грызун на крупу.

— Маковенко пришла ко мне вечером накануне выписки с заполненным больничным листом без даты выписки, которая так и не была проставлена, что создало проблемы на работе при сдаче больничного листа. Кроме того, были ошибки с исправлениями в других документах. Ещё один малоприятный момент — при мне врач Мальцева обсуждала выписку, просматривая документы пациенток, и меня резанула её фраза, брошенная в адрес другой женщины: «А вот у этой муж-испанец, поэтому она ещё пусть полежит, выписывать не будем». Я была в шоке, интересно, какими словами она обсуждала за глаза меня? Я выписалась на пятый день, совершенно не пришедшая в себя, с головными болями, издёрганная и с расшатанной нервной системой, про внешний вид я даже не говорю. Вместо фотосессий, шариков и шампанского я фактически схватила дочь под мышку и как можно быстрее покинула стены роддома. Мне даже не хотелось, чтобы ребёнка одевали и выносили детские медсёстры… Никаких напутственных добрых слов от работников послеродового отделения я не услышала. Детская медицинская сестра, постоянно работающая в дневную смену, несмотря на просьбы, не показала, как правильно ухаживать за ребёнком, ссылаясь на вечерние смены и обходы врачей-педиатров. Единственная, кто реально мне помог с проблемой кормления в первые сутки и научил держать и подмывать дочку, а также показал позиции, чтобы лучше отходили газики у ребёнка, это акушерка Маргарита Андреевна Шрамко. За что ей большое спасибо! Надеюсь, что мой отзыв окажется полезным и сможет пригодиться при выборе роддома, спасибо за внимание.

В наступившей тишине раздалось злобное шептание:

— Ну, обвинили в том, что пакетики с вонючим кофе по карманам тырю, зато поблагодарили, что такие, право, мелочи разрулила. — Марго была зла, как гюрза перед броском.

— Вы кончили, Семён Ильич? — смиренно поинтересовался Аркадий Петрович.

Зал грохнул. Но быстро умолк.

— Вы у меня посмеётесь. Вы у меня все посмеётесь! — изрыгнул в наступившую тишину Семён Ильич. — И Татьяна Георгиевна Мальцева, и Маргарита Андреевна Шрамко, и Владимир Сергеевич Ельский. Все сегодня же объяснительные на стол!

— По какому поводу, Семён Ильич? — Мальцева поднялась с кресла. — Из-за того, что какая-то баба где-то в Интернете понаписала, какие мы тут все создания мрака? Мало ли что могут в Интернете написать. Вам поступали какие-то жалобы от пациенток, Семён Ильич? Конкретные жалобы, с именами и фамилиями? На обыкновенной бумаге, которая, впрочем, тоже всё терпит, но не до такой степени, как Сеть. Поступали?

— А какого такого испанского мужа вы ждали, Татьяна Георгиевна?! — резко взвился Сёма.