Роддом или жизнь женщины. Кадры 38–47
Шрифт:
— А спираль зачем тогда ставила? — удивилась Марго.
— Как зачем? Что я, дура, вот так с бухты-барахты рожать? Я присмотреться должна.
— Ага, сильно ты хорошо присматривалась к прежним, раз третий есть! — скептически резюмировала Марго.
— Так и те хорошие были. А этот — ещё лучше. Квартиру вот купил, на моё имя записал… До свидания, Татьяна Георгиевна! До свидания, Маргарита Андреевна! — И Людмила отправилась на выход.
— Поняла, Танька? — с серьёзной миной уставилась старшая на заведующую. — Вот оно что! Будь у тебя и у меня вот такой вот… клитор — то и нам бы мужики квартиры покупали. А так — только ебут!
— Так, всё! Идём работать!
Подруги пошли по коридору к своим кабинетам. В
— Слышь, Святогорский! — заорала Маргарита Андреевна. — Иди сюда, чего скажу!
— Буду слушать, только если Татьяна Георгиевна кофе сделает! — тут же откликнулся анестезиолог и, прихватив дам под ручки, потащил их в кабинет к заведующей.
— Аркадий Петрович, мы с Танькой сегодня бабу с хуем видели! Танька ей спираль ставила! — зловеще прошептала Маргарита Андреевна.
— Это что же, чтобы она сама от себя не забеременела, что ли?!
Татьяна Георгиевна побыстрее затолкала друзей в кабинет. Потому что и на неё и на Марго опять напал приступ хохота. Святогорский переждал и, строго подняв указательный палец, изрёк:
— Зря смеётесь, дамочки! Между прочим, жители острова Пасхи одобряли большой клитор. И даже практиковали способы — с разной степенью успеха, увы, — увеличения этого органа у девочек.
— Господи, тут у некоторых… ммм… «мальчиков» дай бог вручную кое-что увеличить! — аж захлёбывалась Марго.
— Девки, вы сексуально озабоченные! А я вам толкую об истории вопроса! — Аркадий Петрович с профессорским видом постучал по чашке ложечкой. — Слушайте! Дядя Аркадий прочитает вам мини-лекцию, на макси, простите, нет времени! Итак, некто Тео Ланг упоминает зарегистрированный случай следующего страшного, солнышки, и неприглядного содержания: у некой женщины головка клитора была длиною, мои дорогие кошечки, пять сантиметров!
— Ужас какой! — непритворно ахнула Маргарита Андреевна.
— Это ещё не ужас, Маргоша! — всё так же серьёзно продолжал говорить Аркадий Петрович. — Ужас, птичка моя, начинался, когда клитор этой зарегистрированной, прости господи, женщины находился в эрегированном состоянии. Потому как в этом самом состоянии он был уже семи с половиной сантиметров! Но то была жёлтая зарегистрированная женщина. Азиатка. Дикое племя. Я иногда думаю, не за этим ли наши мужики все в Юго-Восточную Азию повадились, как невменяемые? Что-то, наверное, есть в бабах с такими приборами? — Он картинно-задумчиво уставился в потолок. — А вы, девочки мои сладкие, белые женщины. А у белых женщин, по данным некоего Ральфа Помероя, размеры головки клитора не бывают длиннее двух с половиной сантиметров. Да и то редко. А вот у чёрных… У чёрных такие, не побоюсь этого правильного в данном случае слова, выдающиеся клиторы — чуть не до восьми и более сантиметров! — встречаются с частотой раз на триста человек чернокожего женского населения!
— Боже мой, Аркадий Петрович, откуда ты всё это знаешь?! — уставилась на анестезиолога Маргарита Андреевна.
— Наш друг Святогорский, Марго, некоторое время подвизался в субсахариальных странах. Ещё в советское время.
— Да! — гордо расправил плечи Святогорский. — И поскольку и там я был анестезиологом при акушерах-гинекологах, то всякого насмотрелся и историю вопроса проштудировал! Дикие чёрные люди не желали признавать победу социализма и прочие достижения передовой советской медицинской науки в своих африканских республиках! Точнее — о победе социализма они просто не знали, потому что дикари они и есть дикари. А что касается клитора — то продолжали по-дикарски своим девочкам делать обрезание этого органа. С чем мы пытались безуспешно бороться. Теперь с этим безуспешно борются ООН, «Врачи без границ» и прочие гуманисты. А дикари как были дикарями — так и теперь не знают, что обрезание
— Нет! Половым членом называется половой член. И он, поверь Аркаша, совсем не то же, что хуй!
— Бесстыдница!
— Если вы не прекратите ржать, я вас выгоню! — прикрикнула на оккупировавших её кабинет друзей Татьяна Георгиевна.
— Мы сами скоро уйдём, мы гордые! Правда, Марго? Кроме того, у нас работа. Мы врачи с границами! Но напоследок, мои крошки, я расскажу вам, что самый длинный зарегистрированный клитор, рекордно длинный — можно сказать, не погрешив против истины, — клитор, упоминаемый целым рядом поражённых в самое сердце воображения глубокоуважаемых авторов, составляет тридцать сантиметров в длину! Это не каждый половой член такими сантиметрами может похвастаться!
— И даже хуй! — восторженно прошептала Маргарита Андреевна.
— Идите… — начала было Татьяна Георгиевна.
— Куда?! — моментально перебил её Святогорский.
После этого друзья хохотали ещё минуты три.
— Работать! Работать!!!
— Татьяна Георгиевна, извините, что отвлекаю вас! — в дверь после формального стука вошла молоденькая ординатор Светлана Борисовна Маковенко. — Но девочка из седьмой палаты отказывается от моего осмотра. Она хочет, чтобы её осмотрели вы! — обиженно проговорила она.
— Хорошо, уже иду! — ровно, насколько это можно было, ответила заведующая.
— Светочка, а какой у вас…
— Аркадий Петрович, не развращай мою молодёжь!
— Я хотел спросить Светлану Борисовну, какой у неё IQ! А вы что подумали, Татьяна Георгиевна?! Да как вы могли! — театрально возмутился Святогорский. — Кстати, завтра что-то мутим у вас в изоляторе?
— Нет! — хором крикнули старшая акушерка и заведующая обсервационным отделением.
— Понятно! То есть бутылку с собой всё-таки брать…
Кадр тринадцатый
Защитники отечества в женский день
Утром двадцать третьего февраля пятиминутка была серьёзная. И даже мрачная. Никаких форс-мажорных ситуаций в родильном доме не было. Всё было тихо и спокойно. Но в джинсы, наконец, нарядились и самые отсталые слои населения. А если безо всяких придурочных иносказаний — господин Панин узнал, что на свете существует Интернет. Потому после того, как доложились все, кто докладывался тут каждое утро — а именно: физиологический родильно-операционный блок, послеродовое физиологии, отделение патологии беременности, обсервационный родильно-операционный, собственно обсервация и отделение новорождённых, Семён Ильич как-то слишком торжественно извлёк из папочки пару листиков и начал зачитывать с какой-то уж и вовсе советско-радийной претенциозной вычурной дикцией:
— Пятнадцатого февраля этого года я родила прекрасную дочь Ярославу в роддоме… — Он прервался и медленно осмотрел всех присутствующих на пятиминутке. Выдержав необходимую паузу, он пояснил своим обычным «начмедовским» — сильно административным и потому всегда несколько недовольным голосом: — Я вижу на ваших лицах недоумение, коллеги? — На лицах не было недоумения. «Лица» сидели, потупившись в пол, потому что, только зайдя в конференц-зал, где всегда проходили пятиминутки, поняли, что сегодня начмед встал не с той ноги и вдогонку его ещё и муха укусила, которой вожжа под хвост попала. — Разумеется, что это не я родил прекрасную дочь Ярославу пятнадцатого февраля в нашем родильном доме. Просто мой средний сын, развлекаясь, набрал в поисковике мою фамилию, имя и отчество. И первое, что выпало, как он выразился, «по дате», был именно этот текст. Я продолжу, если вы, коллеги, не возражаете!