Родина против бесов

Савельев Андрей Антонович

26 января 2004 состоялся Высший Совет блока, посвященный в основном разбору ситуации с заявлением Рогозина и реакцией Глазьева. Снова обсуждали, было ли решение о поддержке Глазьева. Скоков предложил посмотреть, что получилось по протоколу. Всем протокол не понравился. Действительно, в нем было много оговорок, приближающих протокол к стенограмме. Я убедился, что смысл моих выступлений искажен, но не стал развивать по поводу этой мелочи в полемику. Ситуация и без того была разогрета.

Глазьев не понимает Рогозина

Юрий Скоков, услышав нарекания

по поводу протокола, развернул ситуацию так: «Вот я и хотел, чтобы вы убедились, до чего мы дошли». В конце концов, решили, что протокол надо собрать и изничтожить, чтобы не давать повода журналистам мусолить его. Впредь решено было протокол оформлять очень скупой, фиксируя только выступавших и принятые решения. Кроме того, подтвердили, что прежнее решение Совета по выдвижению Геращенко остается в силе, и мы ожидаем результата иска в Верховный Суд. Затем Скоков поднял вопрос о том, что среди четырех сопредседателей блока необходимо определить координатора, который готовил бы заседания, и тут же предложил себя на эту роль. Сразу бурно высказался Бабурин, сказавший, что Скоков провалил работу ВС во время избирательной кампании. Потом Глазьев сказал, что у нас уже есть ответственный секретарь. Что же касается технической работы по ВС, то им мог бы заняться аппарат фракции. На это я возразил, что аппарат фракции пока никак не работает с фракцией. Когда он превратится в дееспособную структуру, неизвестно. Поэтому пусть занимается фракцией. Вопрос о координаторе отложили, не придя к общему мнению. Было очевидно, что на контроль за ВС претендовали Скоков и Глазьев, а Бабурин пытался найти в этом столкновении собственный интерес.

Тогда же обсудили ситуацию с самопорождением в регионах отделений блока «Родина». Сергей Глотов сказал, что мы теряем время, когда нужно реагировать на уже идущий процесс. Если мы в него не включимся, то его возглавит кто-нибудь другой. Тем не менее, решение ВС было следующим: пока ВС не принял решения о признании того или иного объединения родственным «Родине», считать все инициативы самозваными. Глазьев голосовал за это решение, но не прошло и недели, как он созвал самозваное собрание учредителей общественно-политической организации «Народно-патриотический союз “Родина”», назначив себя единоличным лидером и закрепив в уставе жесткую «вертикаль» и индивидуальное членство. Последнее означало, что блоковые партии должны остаться на обочине.

Попасть на учредительную конференцию «глазьевской Родины» мне удалось случайно. Поздно вечером кто-то позвонил мне и сообщил весть об инициативе Глазьева. Утром я приехал в кинотеатр «Родина», где застал полноценную конференцию с регистрацией, учредительными документами, президиумом и полным залом. Всё это надо было готовить загодя.

Сразу стало понятно, что мероприятие было тайной для большинства наших соратников по блоку и актива, который работал на блок в регионах. Рогозин в Страсбурге на последнем для себя заседании ПАСЕ в статусе председателя российской делегации. На конференции присутствовало всего три члена ВС из 21 (Глазьев, Павлов и я). В зале я не увидел и большинства депутатов свежеиспеченной фракции. Высший Совет и блоковые партии никак не представлены. Я с трудом дозвонился Рогозину и сообщил о ситуации. Для него проведение сепаратной конференции было неожиданностью, и он предложил действовать по обстановке и противодействовать расколу, если это потребуется.

Как только я зарегистрировался, сразу стал смотреть, что за документы раздают. Это был многостраничный устав (его никто не читал, как обычно), а также страничка с проектом решения по составу руководящих органов движения. Там не было ни Рогозина, ни тех, кто пришел в блок вместе с ним. Перед началом собрания я подошел к Глазьеву и спросил его: «Сергей Юрьевич, это что, раскол? Почему в списках руководства нет Рогозина?» Глазьев ответил: «Дмитрий Олегович сам не изъявил желания участвовать в движении. Все, кто захотел, сегодня пришли». «Но тогда это раскол! Включите его в список!» «А если он потом откажется и скажет, что это авантюра?» «Пусть отказывается! А сегодня я готов быть виновником авантюры». Глазьев согласился, и мы расстались.

Собрание началось с выступления Глазьева, в котором я с удивлением не услышал никаких заявлений о единстве «Родины», обсужденных несколько минут назад в приватной беседе. Не знал, что делать. Но тут Глазьев поставил на голосование вопрос о создании движения. Зал проголосовал «за», я

понял руку «воздерживаясь». Глазьева это смутило, он снова поставил вопрос на голосование. Я снова поднял руку как «воздержавшийся». Глазьев сказал со сцены: «Андрей Львович (он ошибся в отчестве), зачем вы нам портите картину? Нам нужно единогласное голосование». Я предложил объяснить, и был приглашен на сцену, где сказал примерно такой текст: «Я не могу проголосовать за создание движения, потому что не понимаю, что здесь происходит. Если это мероприятие, направленное на раскол блока, то я его покину. Если оно направлено на консолидацию сил, обеспечивших успех на выборах, – замечательно! Меня очень удивляет отсутствие в проектах решений по руководящим органам Рогозина и его близких соратников. Сергей Юрьевич! Хотелось бы, чтобы вы взяли на себя ответственность и заявили, что это не раскол, что мы продолжаем идти вместе. Предлагаю включить в проекты решений фамилию Рогозина, а также фамилии членов Высшего Совета блока».

Вслед за моим выступлением Глазьев произнес мирную речь о том, что мы открыты для всех, всех включим в руководство. Формально я должен был считать, что вопрос снят. Поэтому присоединился к голосованию «за» создание движения.

Потом выступил Николай Павлов, сказавший, что нам нечего раскалывать, потому что у нас отняли Родину. И что-то еще из обычных страшилок. Вслед за ним Валентин Варенников бросил камень в мой огород, предложив не обсуждать публично наши внутренние проблемы и не говорить о расколе. А потом Глазьев совершил грубый манипуляционный ход: «Если замечаний к Уставу нет, то я ставлю на голосование. Кто за?» Весь зал «за». Только Савельев «против». Но на этот раз Глазьев не спросил, почему. И заявил, что решение принято. Мне оставалось только подняться и выйти из зала, потому что через несколько минут Глазьев будет избран единоличным председателем движения. Двоевластия, как это было в блоке, в этой организации уже не будет.

В фойе меня догнали журналисты, и я дал короткое интервью РЕН-ТВ и НТВ, а также газетчикам. Порицал Глазьева за сепаратизм, за попытку бросить блок ради приватизации полученного на выборах политического капитала. Это ошибка Глазьева, который не заметил, что времена изменились, и лидеры, окруженные паркетными шаркунами, обречены на провал. Теперь надо уметь работать в команде. А еще – не ходить на авантюры. Если Глазьев прицеливается на №2 в этих выборах, то после ухода Путина в 2008 году он претендует на №1. Значит, заранее вызывает огонь на себя и подставляет соратников.

Я несколько волновался, полагая, что взял на себя слишком много, заявляя о расколе. Но скоро мне позвонил Рогозин и полностью поддержал мои действия. Потом я связался с Бабуриным, и он тоже выразил свое возмущение действиями Глазьева. Вечером, когда я сидел за ужином с набитым ртом, позвонил Глазьев. Он мирным тоном пытался убедить меня, что никакого раскола нет, и не нужно давать пищу для журналистских скандалов. Я тоже был мирным, но сказал, что раскол есть, и он выражен в открытом организационном действии. Что касается оценки прошедшего собрания, я предложил все обсуждать на ВС. Напомнил также, что на ВС мы уже приняли решение, что все несогласованные действия по созданию структур блока «Родина» будут оцениваться как самодеятельность.

Варенников требует единства любой ценой

Особенно прискорбна была имитация общественной активности, которая осуществилась силами Союза православных граждан, к созданию которого я некогда имел непосредственное отношение. Глазьев пришел в СПГ заметно позже меня, но в силу своей близости к власти был объявлен одним из сопредседателей. Теперь СПГ, оставаясь совершенно не структурированной организацией, без обозначенного круга участников, заполнила зал лицами, симпатизирующими Глазьеву. Но эти люди вовсе не представляли избирателей «Родины». А политические договоренности никак не давали Глазьеву права на сепаратные действия и присвоение общего бренда. Играя ва-банк на президентских выборах, он поставил на карту и доверие к себе со стороны ближайших союзников, и само существование союзнических организаций, которые агитационная активность Глазьева по замыслу должна была растворить в движении его личных приверженцев.