Родительский день
Шрифт:
— Брутальный мужчинка… — вздохнула Марина, когда они шли обратно в густеющих сумерках. — Вроде с виду так себе, но аура какая-то… — она помолчала, подбирая необходимое слово, наконец нашла, — …победительная…
Надо сказать, мужчины (да и женщины тоже) редко удостаивались ее комплиментов. Рябцев попал в число немногих исключений.
Кирилл подумал, что и ему новый знакомый понравился. Невзирая на странную манеру носить обрез под полою.
Кстати, отчего вообще он решил, что там именно обрез?! Мелькнула такая догадка, и Кирилл тут же уверил себя, что она единственно верная.
Может, шел себе человек от соседки, где починил барахлящий редуктор на газовом баллоне, сунул разводной ключ за пояс, чтобы не занимать руки…
Кирилл вспомнил похожий случай, произошедший с ним. Сломался замок на двери, отделявшей от протяженной лестничной площадки отсек с тремя квартирами, в том числе и с той, где жили они с Мариной. Пришлось заменять, причем именно Кириллу, — среди соседок ни одного мужика. Почивший замок оказался старый, таких уже не выпускали, и даже подходящий по размеру купить не удалось, надо было расширять гнездо чуть не вдвое…
На беду, с инструментом в доме было негусто: молоток нашелся лишь огромный, чуть ли не кувалда; стамесочка, наоборот, тоненькая, для декоративных работ… Промучился долго, да и приступил к делу после одиннадцати вечера, поздно вернувшись с работы. К тому же по столярной своей неопытности зацепил руку стамеской — ранка вроде крохотная, но кровила обильно, пришлось прилеплять пластырь…
Короче говоря, когда праведные труды близились к завершению, — осталось лишь вставить замок в расширенное гнездо да затянуть несколько шурупов, — Кирилл взглянул на часы: ого! второй час ночи! — и решил спуститься вниз, в «24 часа», за баночкой пива. В квартиру лишний раз не пошел, чтобы не разбудить невзначай Марину, благо какая-то мелочь при себе нашлась. Сунул стамеску в карман, и кувалдометр прихватил, — хоть ночь, а мало ли, лишаться последних инструментов не хотелось.
Продавщица в магазине смотрела выпученными глазами, и сдачу отсчитывала подрагивающими пальцами. Да и ночной охранник уставился как-то очень странно. Лишь дома, открывая банку, Кирилл все понял: разглядел, что кисть руки вся в свежей крови — пластырь в самом конце работы сбился, а он не заметил. Ну и что могли подумать мирные труженики торговли? Вваливается мужик в домашних тренировочных штанах, рука в крови, в другой — кувалда, и направляется к прилавку решительным шагом… То-то продавщица аж присела.
А у Рябцева, если вдуматься, даже крови на руках не было.
Триада восьмая Ночь накануне родительского дня
Поначалу они нашли сковородку шикарную, но абсолютно непригодную для электроплиты, — огромную, глубокую, с мощной рукоятью чуть ли не в полтора метра длиной. Марина удивленно охнула и отправилась на поиски чего-нибудь менее внушительного. Кирилл обревизовал донце утвари, появилось у него нехорошее подозрение: предмет сей использовался не столько для готовки, сколько для расправы с муженьком, впавшим в грех неумеренного пития или кобеляжа. Но никаких подозрительных вмятин на донце не обнаружилось…
Супруга же отыскала в кладовке обмельчавшего потомка чудо-сковороды: серо-чугунное неказистое детище совковского ширпотреба. Не «Тефаль», но по беде сойдет…
Вскоре по дому поплыл божественный аромат жарящегося мяса, заставлявший Кирилла глотать слюнки — ужин сегодня оказался непривычно поздним. Он и глотал, одновременно мелко-мелко нарезая зеленые перья молодого чеснока — как выяснилось, лишь это растение способно без ухода, без прополки и поливки, конкурировать с заполонившими огород сорняками.
— Кирюньчик! — позвала Марина. — Сходи к машине, там в багажнике, слева, синий пакет, в нем — бутылочка «Сангрекристы». Принеси, пожалуйста.
На Кирилла ее слова подействовали, как камень, упавший на дно илистого водоема — улегшаяся было муть подозрений вновь поднялась наверх… Он спросил ровным голосом:
— А тебе… разве можно?..
— Можно, можно… — улыбнулась Марина. — До третьего месяца многое можно. Лекарства нельзя сейчас кое-какие, антибиотики, например… Иди, не мешкай, мясо быстро прожарится.
Кирилл медленно вышел на крыльцо, машинально достал сигарету — вспомнил о зароке, переломил, выкинул…
Врет?
Или нет?
Еще год назад позиция жены в вопросе обзаведения наследниками была непреклонна: рожать надо, как на Западе, — планово, лет так в тридцать пять, не более одного ребенка. А до того хорошенько пожить для себя.
Любое мнение может измениться, но… Но как-то очень уж идеально все совпало по времени — именно якобы беременность Марины стала последней точкой, подвигнувшей Кирилла на приобретение загородной недвижимости. Соглашаясь для вида, он своим тихим саботажем вполне мог затянуть дело на несколько лет…
…Время близилось к полуночи. Сгущавшаяся темнота так и не превратилась в полноценный мрак — смутная, расплывчатая, серая полумгла, именуемая романтиками белой ночью.
Кирилл всматривался в нее, словно надеялся увидеть зримые ответы на мучавшие его сомнения. Затем спохватился: вино! Быстро сбежал по ступеням крыльца, пошагал к «пятерке». Нечего ломать голову, все равно проблему умозрительно не решить. Да и практический эксперимент поставить не так-то просто. При нынешней их частоте сексуальной жизни Марина легко сумеет утаить очередные месячные. Разве что попросить ее эдак ненавязчиво: «Пописай-ка, милая, в скляночку, я тут по случаю прикупил тест-полоски на беременность…»
С такими мыслями Кирилл действовал совершенно автоматически: достал из кармана ключи, нажал кнопку на брелке («пятерка» мяукнула сигнализацией, мигнула подфарниками), отпер багажник, поднял крышку… И отшатнулся от ударившего в нос густого зловония.
Черт возьми!
Они совсем позабыли про дохлую лисицу!
Быстро же, однако, засмердела… Не удивительно — день выдался ясный, машина хорошенько нагрелась на солнце… Надо зарыть, и немедленно, а то отмывай потом багажник от какой-нибудь гадости… Он поспешил к сарайчику, где во время сегодняшней инвентаризации хозяйства видел сложенный в углу сельхозинвентарь.