Рогнеда. Книга 1
Шрифт:
Василий улыбнулся. Часто в дальней поездке ему вспоминалась Рогнеда. Чем в душу запала эта холопка? Вползла, словно змея, и не отпускает. Свернулась тугими кольцами где-то там и смотрит изнутри, наблюдает. Даже заморские девицы, созданные для услады души и тела, не радовали. Оттого и остановился здесь на пригорке, чтоб отстрочить сладостный миг встречи.
— Гришка! — крикнул не оборачиваясь. — А подай-ка все же квасу.
— Сейчас, боярин, — тут же отозвался верный холоп. — Я мигом. Квасок-то хороший. Ядреный.
Василий поднес ко рту полный жбан квасу. Отпил
— Ну-ка, пойди, узнай, кто там расшумелся. Да приструни, ежели что.
Гришка скакнул вниз, но вскоре вернулся. За ним поспешал воин из охранной сотни. Подошел ближе, поклонился в пояс боярину.
— Ну, чего там? — Василий отпил еще глоток. — Чего орете, как черти оглашенные?
— Прости, боярин, что криком потревожили тебя. Но Ванька, сынок мой востроглазый, заметил, что вроде в кустах, около самой воды, барахтается кто-то. Я не усмотрел, а он уже шасть туда, а как прибежал назад, то и рассказал, что дядька бородатый какую-то женщину душит. Ну, душит и душит — эка невидаль! — Воин развел руками. — Чего зря шуметь-то. Пинька да Севка хотели броситься туда, да я насилу их и удержал. Не было наказа от боярина, чтоб по кустам шарить. А девка что ж… Можа, Ваньке и привиделось. — Воин замолчал, потом виновато добавил: — Вот и расшумелись.
Настроение у боярина хорошее. Он отпил еще квасу, передал почти опорожненный жбан Гришке, вытер усы.
— Ну, так сбегайте, узнайте, что там за злодейство происходит. Может, христианская душа погибает? Спасете, и на том свете зачтется. А вы стоите, словно обухом пришибленные. Давайте, только мигом.
— Как прикажешь, боярин! — Воин поспешил вниз.
Боярин прошелся взад-вперед, вытянул голову, но в том месте, где исчезли воины, было ничего не разглядеть — ивняк плотной стеной укрывал край берега. Наконец увидел, как воины возвращаются. И вроде несли кого-то.
Запыхавшись, воин поднялся к боярину, проговорил зло:
— Убег, аспид. Пиньку вон успел садануть коленом под пах и скрылся в лесу. Шустрый оказался, вражина. А девке не повезло. Наверное, успел свое дело справить. Вот она.
Воины расступились. Рогнеда лежала почти нагая, только слегка прикрытая изодранным сарафаном. Разметавшиеся волосы закрывали лицо, но боярин узнал ее сразу и пошатнулся. Захотелось опять квасу. Только крепкого, хмельного, чтоб вмиг все мысли отшиб.
— Там еще была одна, старуха, — добавил воин. — Но мы не стали ее сюда тащить. Как раз обоз мимо проезжал, мы ее в деревню и спровадили. Может, оклемается, если Бог даст.
Воины перекрестились, не сводя взгляда с девушки.
— Чего уставились, оглоеды? — Василий очнулся, повел вокруг мутным взглядом. — Нечего пялиться! Прикройте наготу-то ее! Да в обоз ее поживее! И погоняйте!!! Погоняйте!!!
Боярин орал, брызгая слюной, и вокруг забегали, засуетились. Впервые видели боярина в таком исступлении и всерьез испугались.
— Гришка! — Василий схватил отрока цепкими пальцами, притянул к себе. — Скачи в город и чтоб к нашему приезду лекаря нашел. Самого лучшего. Не найдешь — шкуру спущу, брошу псам на съедение. Понял все?
Гришка испуганно кивнул.
— Тогда пошел!
Гришка кинулся к лошади, взлетел в седло. Конь от неожиданности встал на дыбы, но Гришка вонзил пятки в бок жеребца и через мгновение исчез под горой.
Когда подъезжали к городу, к боярину осмелился приблизиться давешний воин, Архип, спросил опасливо:
— Дозволь слово сказать.
— Ну, чего еще?
— Узнал я его, хозяин. Когда тикал он к лесу. Со спины, но узнал.
— Кто? — Боярин развернулся в седле, в глазах плясали молнии.
— Михалко это, боярин… Он. Ошибиться я не мог, — вполголоса проговорил воин, склонившись к плечу боярина.
— Тать!!! — выдохнул Василий. — Найду — на куски порву злыдня!!!
До города домчали быстро, хотя и старались двигаться осторожно, чтобы не растрясти Рогнеду. Она была жива, только стонала все время и вскрикивала, когда телега подпрыгивала на ухабах.
Василий ехал в середине обоза. Гнев прошел, осталась только досада. На себя, что так все случилось, на верных людей, что недоглядели, и на Михалко, посмевшего ослушаться его повеления. Василий не терпел, когда делалось что-то помимо его воли, а Михалко ослушался, поэтому он умрет. Дело не в Рогнеде, хоть и прикипел к ней душой, а в его боярской воле.
Василий подозвал к себе Архипа.
— Возьми с десяток людей и вертайся назад. Михалко найди и убей. Мне он не нужен — не могу в глаза его смотреть. Не возвращайся, пока не найдешь татя… — Василий подумал еще, хотел что-то добавить, но передумал, а только рукой махнул.
Рогнеду положили в горнице. Тут же явился Гришка. За ним, опираясь на суковатую палку, плелся старик с белой бородой, свисавшей почти до пояса.
— Вот, боярин, — Гришка кивнул на старика, — единственный лекарь, которого сыскать удалось. Правда, веры не нашей он, а халдейской, но на Руси давно живет и людишек от болезней всяких излечивает. К нему даже, говорят, сам князь единожды обращался.
— По-нашему разумеет?
— Разумеет, боярин.
— Тогда поглядим, какой он лекарь! — Василий подошел к старику, посмотрел сверху вниз в водянистые глаза. — Тебя как звать?
— Зови меня Феофаном, боярин. — Голос был тихим, едва слышным.
— Вылечишь девицу?
— Смотря, какой недуг ее свалил, — важно ответил Феофан, переложив клюку из одной руки в другую. — Осмотреть ее надо. Тогда точно могу ответствовать.
— Тогда смотри, не тяни!
— Вели выйти всем.
Боярин махнул рукой, и вся прислуга вывалилась в сени. Остались только Василий, Феофан да Рогнеда, стонущая на ложе. Феофан подошел ближе, откинул легкое покрывало. Потрогал сухой ладонью лоб, провел руками вдоль всего тела, нагнулся ниже, почти касаясь носом тела, пошевелил губами. Странно, но Рогнеда стонать перестала, только дышала тяжело, с придыхом. Василий настороженно следил за лекарем. Феофан разогнулся, озабоченно посмотрел на боярина.