Рогнеда. Книга 1
Шрифт:
— Много того золота? — спросил, когда Рогнеда поведала все, что знала.
— Тихо… Много, Ульяша, много. Нам по гроб жизни хватило бы, и детишкам нашим осталось.
— Детишкам?
— Да, Ульяша. — Рогнеда приблизила к нему лицо, и Ульян увидел, как в темноте блестят у девушки глаза. — Наказать его хочу. Много он мне зла причинил, и хочу я отплатить ему тем же. Страшнее смерти самой лютой будет, если это золото у него пропадет. И ты, Ульяша, придумаешь, как то золото умыкнуть.
С тех самых пор, как узрела богатства несметные, не давало оно покоя Рогнеде. И заодно — боярина наказать, хоть и был тот с ней ласков и незлобив, и из лап чудовища свирепого, — по всему выходило, тоже он спас. Но не могла простить ему молодость свою загубленную. Не могла и не хотела. Оттого и позвала Ульяна, чтоб помог он ей.
— Ты ж сама мне только толковала, что с боярином рядом всегда народу полно. Что к нему даже не подступиться, — наконец проговорил Ульян.
— Я не предлагаю тебе на него нападать. Боярина не будет еще несколько дней, а ход к схрону знаю только я одна. И знаю, где ключи он прячет. Боится, видно, с собой возить, чтоб не потерять, вот и держит в доме. А я ненароком подглядела.
— Ну и задала ты мне задачу, Рогнеда… — Ульян почесал в затылке.
— Только знай, что более никто о том знать не должен. Сам голову ломай да не медли — боярин вскорости вернуться должен.
— Клятву давал не просто так и слово свое помню. Пораскину умишком… Когда увидимся вновь?
— Завтра к вечеру. А теперь пора мне. Схватятся еще ненароком — шуму будет много. То нам не с руки! — Рогнеда потуже запахнула короткую епанчу, поднялась на цыпочки, легонько коснулась губами щеки Ульяна. — Прощевай.
И растаяла в ночи.
Ульян потер щеку, еще ощущая легкое прикосновение девичьих губ, и нырнул в противоположную сторону. До утра оставалось не так и много.
Рогнеда прошмыгнула к себе, скинула епанчу, сапожки, залезла под одеяло и замерла. Закрыла глаза, попыталась заснуть, но сон не шел. Услышала, как за приоткрытыми ставнями на дворе забарабанили крупные капли по деревянной мостовой. Сквозь шум дождя послышался далекий собачий лай. Подумала, что там, в ночи, прячется Ульян, дожидаясь утра, чтобы выбраться с подворья.
— Господи!!! Помоги ему укрыться!!! Найдут его, и меня смертушка не минует, — прошептала едва слышно. — Он — единственная моя надежа. Доверить больше некому тайну сию.
Мысль наказать боярина родилась внезапно, когда гуляла по двору. За все ее страхи и унижения должен ответить он — Василий Колычев. Хоть и спас от смерти неминучей, но лучше бы умерла она. Жить больше невмоготу с таким грехом в душе! Хоть и ласков он с нею, и нежен, но не люб, а девичьему сердцу не прикажешь. Помнит она еще те мгновения, когда брал ее силой. Опосля она смирилась, но злоба осталась и искала выхода. Сейчас нашла, и Ульян должен ей помочь. Трудное дело, почти невыполнимое, но Бог поможет, не оставит своей десницей. С тем и уснула.
На следующий день, только открыв глаза и услышав топот множества ног, поняла, что задуманное отодвигается. По всему выходило, что нежданно вернулся боярин, хотя должен был приехать еще дня через два, не ранее. Но вышло по-другому. Закрыла глаза и так пролежала почти до обеда. Ее никто не тревожил, только сенная девка, приставленная к Рогнеде вместо Софьи, заглянула один раз. Увидев, что девушка почивает, тихо прикрыла дверь и больше не показывалась.
Василий был зол, и ближние люди вмиг почувствовали это на себе, и на глаза боярину старались лишний раз не показываться, зная его крутой нрав.
Злоба боярина вытекла из неудачной поездки. Все пошло не так, как планировалось ранее. Оттого и вернулся раньше сроку, что задерживаться более не имело смысла. А ездил боярин в город Пустынь, что располагался на порубежье с Крымским ханством. Было у него там несколько лавок, да большое торговое подворье, полное товара. Ездил проверить, что да как, не воруют ли приказчики в его отсутствие. Только приехал, и через два дня напали на город орды татарские. Осада продолжалась три дня, и почти весь город выгорел дотла, только стены остались, местами порушенные, да церковь каменная. Сам боярин потерял почти половину людей, когда вместе с защитниками на стены встал. Не для того, чтобы защитить город, а чтоб сохранить добро свое. Но город загорелся враз, подпаленный со всех концов. Вспыхнули и торговые постройки, в том числе и двор бояр Колычевых. Сам Василий чудом уцелел. Видно, Бог хранил, не иначе. Не став разбирать пепелище, хмурый и злой возвернулся назад. И сейчас лютовал, запоздало испугавшись, что и жизнь мог в том городке потерять.
В дверь постучали, потом просунулась лохматая голова.
— Дозволь, боярин?
— Чего тебе?
Вошел один из стражников, приставленный к пленнице, поклонился в пояс.
— Говори, — велел Василий, подспудно понимая, что не с хорошими вестями пришел воин, и напрягся.
— Приставил ты нас к девице… — начал воин, но боярин зло перебил.
— Знаю о том! Главное говори!
— Говорила она с юнцом одним, по имени Ульян, что с мельницы приезжал. Мы воспротивиться тому хотели, но она нас не послушала, а даже обещала нажаловаться тебе, если будем ее вопросами пытать. Говорила долго. О чем — нам не ведомо. Но разговор был… — воин замялся.
— Ну, — привстал боярин со своего места.
— Как между полюбовниками, — выдохнул стражник, еще ниже склонив голову.
— Так! — Пустая чаша полетела в стену, брызнув в сторону острыми осколками. — Где она теперь?
— В горнице своей. Глаз не кажет.
— Ближе к ночи позовешь!
— Как велишь, боярин! — И стражник, пятясь задом, вышел.
— Не успокоилась, злыдня! Что только для нее не делал, а она опять за свое, неблагодарная! — Боярин мерил шагами горницу. Остановился, сжал кулаки. — Зря, видно, пригрел у себя. Лучше б сдохла тогда, в руках татя разбойного. Ну, я ей устрою!!!
Рогнеда почувствовала недоброе, когда, позвав девку, велела одеть себя. За время, проведенное у боярина, успела попривыкнуть к услужливости дворовых людей и стала воспринимать это как награду за стыд и унижение. Девка молча причесала, помогла одеться. Глаз не поднимала, и Рогнеда спросила:
— Что хмурая такая? Аль случилось чего?
— Боярин не в духе, гневается. Тебя велел немедля доставить, и чтоб в наряде была. Чувствую, не к добру это.
— Образуется все… — Рогнеда почувствовала, как заныло под сердцем.
Только Рогнеда увидела боярина, его злобный взгляд, лицо все в каких-то красных пятнах, ноги задрожали, а сердце ухнуло куда-то вниз.
— Ты что, негодная, злом платишь за предобрейшее? Забыла, кем была и кто теперь есть? — Василий подскочил, схватил за плечи, притянул к себе. — Я тебе что говорил? Забудь все, иначе худо будет! А ты? Возгордилась!!!
Василий наотмашь ударил Рогнеду по лицу. Она вскрикнула, отлетела к стене, больно ударившись локтем об угол лавки. Василий распалялся все больше, и Рогнеда поняла — сейчас он ее убьет. Столько злобы и ненависти было в его словах. Он подошел, рывком поднял на ноги, рванул праздничную одежду. На пол посыпался бисер, Рогнеда попыталась прикрыться, но Василий зарычал, вновь ударил по лицу и стал рвать одежду.