Рогнеда. Книга 1
Шрифт:
Через несколько дней, ночью, таясь словно воры, — кем, в сущности, и были, Кистень и неразлучный с ним Митрий вновь заявились на подворье Онуфрия. Тот ждал их, хотя и боялся встречаться с бывшими сотоварищами. Сердце вещало — добром это не кончится, и Онуфрий не единожды корил себя за то, что польстился на обещанное золото. Но блеск заморских монет манил все более и на время притуплял страх.
Они пришли в тот момент, когда Онуфрий и ждать уже перестал, рукой на все махнув. Может, Бог пронесет, и они забудут про него? Или того лучше — сгинули ватажники и освободили его
— Здрав будь, Онуфрий. Хозяйка твоя где? — негромко проговорил Кистень, когда хозяин, щурясь со сна, предстал перед гостями в одном исподнем. Митрий присел на корточки возле двери и молчал, совсем потерявшись в темноте. Только иногда сопел недовольно.
— В деревню отбыла, к свояченице. Так что говорите, не таясь. Один я.
— Как скажешь. Верю я тебе, Онуфрий. Цени! — Кистень помолчал, наблюдая, как суетится хозяин, разжигая еще одну лучину. — Да ты сядь, не мельтеши! — Когда тот уселся на краешек лавки, вопросил: — Пришло время сотворить наши с тобой задумки. Не забыл еще разговор тот давний? По роже вижу, что не забыл. Ну, то и к лучшему… У тебя все ли готово?
— Готово, — качнул головой Онуфрий. — Зелье самолично варил. Дюже крепкое винцо получилось. Валит с ног не хуже медовухи… — Поднял глаза на атамана: — Когда думаешь начать?
— А чего годить-то? Время ноне для нас дорого! — Оглянулся на Митрия, вновь повернулся к хозяину: — Принесли мне намедни люди верные вести недобрые. Девка эта, ради которой все и затевается, помереть может со дня на день. Вот оно как. Потому спешить нам надо, а то как бы поздно не вышло… Завтра к вечеру успеешь?
— Успею! — Онуфрий вторично кивнул головой, словно заморский болванчик. Опаска перед ватажниками где-то потерялась, накрытая, словно чаном, звоном золотых монет. Он криво улыбнулся: — Прозорлив ты, Кистень, будто и впрямь власть имеешь над духами лесными. Всегда не переставал этому удивляться и сейчас тож дивлюсь.
— А что такое? — Кистень вскинул глаза.
— Будто не знаешь… Посадник завтра на охоту собрался. Большую часть дворни и челяди с собой забирает. Да и воинов тоже немало с ним отбудет. Видно, большой гон хотят устроить, раз он столько народу с собой сбирает… Потому завтра — самое время. Двор посадский будет полупустой… Знал об этом?
— Откуда ж мне знать? Ты что, Онуфрий, меня с богами ровняешь? Только им ведомо все, а мы, букашки земные, ползаем среди тлена и праха, и дальше носа своего не видим. И я за посадский частокол заглянуть не могу… А вести твои хорошие, не иначе как боги помогают нам. Значит, на богоугодное дело идем, и оттого должно свершиться задуманное.
— Ну, тебе видней, атаман… — не стал спорить Онуфрий, хотя и понимал, что темнит Кистень. — Отведаете, чем Бог послал?
— Благодарствую. Некогда нам угощаться. — Кистень положил огромные руки на колени, легко поднялся. — Ладно, Онуфрий, на том и порешим! Завтра, как стемнеет, жди у ворот на посадский двор.
Кистень направился к выходу, но у порога остановился, как будто вспомнив что-то. Сунул руку за пазуху, достал небольшой сверток, кинул на стол.
— Твое это, как и обещал. Сам ведаешь, слово мое твердое. Я тебя не обманул, но и ты не подведи. Верю я в тебя, потому и пришел, что более не к кому! — Не дожидаясь ответа, Кистень вслед за Митрием исчез за дверью.
Онуфрий подошел, опасливо развернул мешочек. Так и есть, не обманулся! Восемь золотых монет сверкали, раскидывая по стенам отраженный огненный свет. Потрогал одну на зуб. Золото, — тут обмана не было. Онуфрий по-быстрому припрятал монеты, бухнулся на колени перед образами:
— Господи!!! Царица небесная!!! Спаси и сохрани!!! Не дай сгинуть рабу твоему Онуфрию!!! — Отбил положенное число поклонов и только после этого завалился спать. Но глаз до утра так и не сомкнул. Наступающий день обещал быть многотрудным.
После обедни, аккурат только колокола на церкви Воздвиженья усладили слух православных мелодичным звоном, Онуфрий иступил на посадское подворье. Вошел он не через главный вход, а через боковые, едва приметные воротца. Ими пользовалась челядь, когда надо было выйти в город так, чтоб не мозолить глаза хозяевам. Оттого народа здесь никогда не было, и стражник стоял всегда один, да и тот оказался давним знакомцем Онуфрия, потому и пропустил того вовнутрь беспрепятственно, лишь перекинувшись от скуки парой слов.
Онуфрий постоял, прикидывая, с чего начать. Поправил на плече большой холщовый мешок с корчагой вина, покрутил головой по сторонам, поразившись тишине. Одного взгляда хватило, чтоб понять — хозяев нет. По двору лениво, словно мухи, слонялись без дела редкие холопы. Вдалеке слышался громкий бабий говор. Мимо, чуть не задев Онуфрия, прогрохотала телега, запряженная пегой кобылкой с полуголым возничим на облучке. Воинов заметно не было, только маячили стражники у боярских хором. Под навесом седоусый воин чистил амуницию. Онуфрий и направился прямиком к нему.
— Чего это так тихо кругом? — Онуфрий присел на край оглобли, поставил корчагу между ног.
— Так это… — Воин прервал занятие, поднял глаза. — Уехали все.
— Куды?
— А на кудыкину гору! — беззлобно ругнулся воин. — На охоту, куда ж еще. Фирс Матвеич еще спозаранку всех собрал и велел отправляться. А вчерась ловчих отправил на излучину. Там, говорят, лежбище нашли медведицы с медвежатами малыми. Вот Фирс Матвеич и хочет потешить душу охотой славной. У меня кум там, в ловчих-то. Оттого и знаю.
— То-то я гляжу тихо крутом… — Онуфрий снял картуз, поскреб в затылке. — А Кузьма с подручным своим… Андрейкой вроде кличут, тоже уехали что ль?
— Нет. Как же они уедут? А охальников кто стеречь будет? Святой дух? Да вот, недавно пробегал Андрейка по какой-то надобности… — словоохотливый воин запнулся, бросил подозрительный взгляд на Онуфрия: — У тебя какой интерес? Что это ты все вынюхиваешь? Может, ты шпынь подосланный? А?
— Дурья башка! — Онуфрий рассмеялся. — Чего удумал. Во дает… Да знакомец он мой, Кузьма-то. Вот и хотел вином его угостить добрым. Именины у моей младшей, я и разговелся с утра. А в одиночестве пить не могу — чарка горло дерет.