Рогнеда. Книга 1
Шрифт:
— Ах ты, червь подзаборный!!! — Выплюнул сгусток кровавой юшки и бросился на Демьяна.
Тот уже поднимал оглоблю, чтоб обрушить ее на Митрия, но от толчка Кистеня полетел на землю, ударился головой о чурбак и затих.
— Режь его, атаман!!! — Митрий наконец поднялся на ноги, подскочил ближе. — Режь его, собаку такую!!!
И тут случилось непоправимое. Пес по имени Зверь могучей грудью выломал все-таки перегородку, вырвался на свободу и бросился на помощь хозяину. Это произошло настолько быстро, что ватажники ничего и сообразить не смогли, как пес вцепился в руку Кистеня.
Атаману несказанно везло в этот день. Кафтан был настолько толстым и плотным, что даже острые клыки собаки не смогли добраться до кожи, но руку сдавило словно тисками. Митрий, наконец вспомнив о ноже, выхватил и всадил лезвие собаке в бок. Пес взвизгнул, клацнул зубами, отпустил руку Кистеня и, повизгивая, пополз в сторону. Озверевший Митрий догнал пса и еще два раза, для верности, полоснул ножом.
После криков, стонов, ругательств установилась тишина. Ватажники, тяжело дыша, переводили дух.
— Здоров боров оказался, — пробормотал Митрий, вытирая кровь с лица. — Да и пес его… Истый зверь, как и хозяин.
— Пришлось потрудиться? — Кистень с трудом поднялся, оперся рукой о ствол дерева, кивнул на распростертого палача: — Живой?
— Живой пока. Дышит. Чего с ним делать-то?
— Прирежь его, пока не очухался. Без надобности он нам теперь.
Митрий кивнул головой, стянул шапку, перекрестился и нагнулся над Демьяном. В самый последний момент, как будто почувствовав что-то, Демьян открыл глаза, но было поздно уже. Нож из крепкой дамасской стали по самую рукоять вошел в грудь Демьяна. Он выгнулся, схватился рукой за рукоять, силясь вырвать, но Митрий нажал еще сильнее, и перестал трепыхаться Демьян. Только в самый последний миг в глазах у бывшего палача промелькнула тоска. Промелькнула и погасла. Наверное, оттого, что так глупо все вышло. А потом душа с легкостью покинула бренное тело хозяина.
Митрий встал, обтер нож о пучок травы, спрятал на поясе.
— Уходим отсюда, — поторопил Кистень. — Нечего здесь больше делать.
Ватажники, таясь, вышли в проулок и вскоре затерялись среди десятков похожих друг на дружку мелких улочек.
На следующий день они вновь наведались в город. Только теперь зашли через западные ворота, где народа было поменьше. Пропетляв по узким улочкам, Кистень с Митрием вышли к высокому тыну. Обогнув, оказались на задней части подворья напротив небольших, с виду неприметных, ворот. Здесь народу было немного, и Кистень с Митрием, укрывшись под раскидистыми деревьями, затаились, приготовившись ждать.
Вдоль ворот прохаживался стражник. Он откровенно скучал и от нечего делать глазел по сторонам на убогую картину.
— Ну, и где знакомец твой? — Митрий устал стоять на одном месте и присел на землю, подвернув под себя ноги.
— Не балабонь, — отмахнулся Кистень.
Что-то прикидывая в уме, он окинул взглядом высоту тына, местность вокруг, стражника. Губы зашевелились, шепча непонятные Митрию словеса.
«Колдует, что ли?»
Кистень обернулся к подручному:
— Жди здесь. Я мигом.
Он выскользнул из-под деревьев и направился к стражу.
Заметив незнакомца, воин приосанился, сразу вспомнив, что не просто он праздно шатающийся человече, а приставлен нести государеву службу.
— Куда прешь? — спросил грозно, положил руку на рукоять меча. — Не видишь, нельзя сюда.
— Да подожди ты ругаться! — Кистень остановился, примирительно поднял руку. — Знакомого своего я ищу, оттого и пришел сюды. А ты — сразу за меч хвататься.
— Нет тут твоего знакомого. И нечего тут шастать. Счас кликну Мефодия, начальника стражи — мало не покажется. Отведаешь батогов-то.
— Грозный какой, — насмешливо протянул Кистень. Делать нечего, придется подмазывать, иначе и вправду может прогнать. Достал монету, припасенную заранее, кинул стражнику: — Держи! Может, подобреешь.
Стражник поймал монету на лету, повертел в руках, попробовал на зуб. Морщины на лице разгладились.
— Ну, чего тебе? — спросил с ленцой в голосе. Видно, Кистень не первый, кто пытался узнать, что творится за высокими стенами. — Говори скорей, а то мне уже меняться пора.
Кистень безбоязненно подошел ближе. Стражник оказался не молодым уже воином, со смешной бородавкой возле самого носа.
— Знакомого я ищу, — повторил Кистень.
— Как кличут?
— Онуфрий. Давно я его не видал. Но в последний раз он здесь был. На том же самом месте, где ты стоишь.
— Знаю такого, — кивнул страж.
— Позовешь его?
— А чего не позвать, позову. — Стражник расслабился, оперся о стену. — Тебя-то как кличут?
— Да скажи, что просто знакомец старый. Он как меня увидит, сразу и узнает. Имя мое ему ни к чему, он его и не вспомнит.
Стражник немного подумал, поразмышлял.
— Я меняюсь вскоре. Если найду его, то передам просьбишку твою. Ты пока схоронись. Не любит у нас Мефодий, когда чужие вокруг бродят. Может и мне ненароком влететь за самоуправство.
— Ты уж найди его обязательно.
— Найду, найду. Ступай.
Кистень вернулся к Митрию, скучающему под деревом.
— Ну, что?
— Ждем. Вскоре должен объявиться.
Прошло немного времени, и стражника сменили. Он ушел, а на его место заступил другой. Потом время потянулось медленно, раскручивая свой вечный клубок. Ватажники проголодались, в животах забурлило, словно там проснулся голодный тигр и зарычал от нетерпения. Кистень нащупал в кармане несколько монет. Может, послать Митрия за куличами? Бог его знает, сколь времени еще здесь торчать придется. Но тут из-за башни вывернул человек и, перебросившись парой слов со стражем, направился в их сторону. Еще издали Кистень узнал Онуфрия. Тот шел, немного подволакивая ногу, напоминая танцора на ярмарке.
Кистень выдвинулся из тени, и Онуфрий, подойдя ближе, тотчас узнал его. Он едва заметно кивнул головой и прошествовал мимо. Чуть погодя двинулись следом и ватажники.
Онуфрий шел не спеша, его сутулая спина легко угадывалась впереди. Народу все прибавлялось, потянулись торговые ряды. Лавочники, скарабеи, бочкари — все предлагали свой товар. Тут же бегали разбитные мальчишки, предлагая прохожим кто горячий сбитень, кто дымящиеся, только из печи, пироги с грибами, капустой, ягодой. Видя такое изобилие, Митрий голодно сглотнул. Не в силах совладать с собой, хотел стащить кулич, так призывно на него смотревший. Кистень, заметив это, зло цыкнул. Еще не хватало стражу приманить.