Рок меж строк
Шрифт:
Уже когда мы садились в самолет, у меня зазвонил мобильник, и Билл, захлебываясь от переполнявших его чувств, сообщил мне, что продажи моего альбома перепрыгнули через все его ожидаемые планки и продолжают лезть вверх. UMG старались вовсю, а для такого гиганта, которым они являлись – это многое значило.
У трапа нас встречал не только водитель подавший машину прямо на взлетную полосу, но и Ленстром.
– Уолт…
– Джеймс… Позвольте представить вам мою невесту. Энни, это Джеймс Ленстром. Джеймс, это Энни.
– Очарован, сударыня.
Он церемонно
– Я наслышана о вас. Говорят, что вы – чуть ли не самый значимый человек в мире искусства.
– Не «чуть ли», моя дорогая. Я действительно – самый значимый. И, поверьте, я не склонен к скромности, но не склонен и к преувеличению. Уолт, извините, но мы можем с вами поговорить? Я не задержу вас надолго.
– Конечно… Милая, подождешь в машине, ладно?
– Хорошо.
Вручив Энни заботе телохранителей, я отошел на несколько метров в сторону.
– В чем дело, Джеймс?
– Ну, во-первых, я приехал вас поздравить. Насколько я понимаю, вы снова начали писать.
– Да, это так. Спасибо.
– А во-вторых, Уолт, скажите, вы никому не рассказывали о том, что у меня видели?
– Нет. Никому.
– Вы уверены? Это очень важно.
– Поверьте, Джеймс, я никому не рассказывал. Да и зачем?
Он вздохнул.
– Все дело в том, что меня ограбили. Кто-то проник в дом, убил всю охрану и кое-что забрал.
– Кое-что? Да у вас там все совершенно бесценное.
– Забрали только один предмет.
Он поджал губы, после чего добавил:
– Высший Аркан.
Внутри меня все оборвалось.
– Тот, которым вы так гордились? Который ни на что не захотели бы менять?
– Да.
– А что говорит полиция?
– Разводят руками. Камеры не зафиксировали вообще никакого движения вокруг дома. Вертолеты не летали, подкопа не было, к дому никто не приближался, вот только два десятка прекрасно обученных охранников оказались располосованными на куски не успев выпустить ни одной пули, дверь лифта была выломана, а карта исчезла. Вы – последний, кто ко мне приходил до того, и если вы утверждаете, что никому не говорили…
– Это действительно так. Я даже на детекторе лжи вам это подтвердить могу.
– В этом нет нужды. Я вам верю и так.
– Надеюсь, что вы не думаете, будто это провернул я лично?
– Нет, конечно, иначе бы вас уже досматривали, а вы стояли бы в наручниках. Просто я надеялся, что вы сможете дать мне хоть какую-то ниточку. Извините, за то, что беспокою вас со своими проблемами.
– Да что вы… Это не беспокойство. Что вы будете делать со всем этим?
– Искать. Искать и возвращать. Хорошего вам дня, Уолт.
Он зашагал к своей машине, а я, какое-то время, смотрел ему вслед. В душе росла уверенность, что так – даже лучше. Выкрасть Аркан из столь неуязвимого хранилища было бы непросто, но, с другой стороны, покинув его – он стал более уязвим. Дело оставалось за малым – найти его раньше Ленстрома.
Глава 7
Прошло две зубодробительных недели, которые я потратил на то, чтобы написать добрую половину нового альбома. До записи его, конечно, было еще далеко, но тексты рождались сами, и возникало ощущение, что этот альбом нельзя будет слушать по одной песне, настолько тексты подходили и дополняли друг друга. С музыкой дело обстояло сложнее. Мотивы у меня в голове звучали, но воплотить их только на гитаре – было проблематично, и для того, чтобы сделать это, я ежедневно сбивал пальцы о струны в кровь.
Билл суетился по деловой и административной частям, и я его практически не видел, а Энни… Энни обзванивала всех, кого могла, из своих и наших общих знакомых, и часами говорила по телефону.
Нанятый мной в день возвращения частный детектив исчез в неизведанном направлении, хотя, как я все-таки надеялся, это было временным явлением. Я рассчитывал, что рано или поздно он найдет мне Высший Аркан.
Меж тем – бизнес процветал, и мне уже дважды звонили из разных банков предлагая перейти «на несомненно более удобную в обращении платиновую карту».
Наконец, видя мое рвение по их обогащению, ко мне заявился представитель UMG, который в красках расписал мне мои следующие три концерта, и предложил в обмен на выпуск нового альбома полностью решить вопрос с операцией для Энни, и кучу других прелестей в жизни, начиная от автомобиля и дома на территории Америки, и заканчивая солидным счетом в банке, на оба наших имени.
С учетом того, что я за день до того получил звонок от одной из английских телекомпаний, которая готова была выложить круглую сумму за съемку и трансляцию нашей свадьбы, я вежливо удержался от согласия, намекнув, что вполне возможно я и прибегну к их услугам, но для начала хочу дописать свой альбом.
В тот день, когда мы с Энни отправились на предоперационное обследование было трудно сказать, кто волновался больше – она или я. Знаю только то, что места я себе не находил, и руки тряслись так, что я не то что гитару, стакан с водой удержать не мог.
Обследование прошло на порядок лучше чем я рассчитывал, и врач подтвердил, что с шестидесяти процентной вероятностью Энни будет видеть также как и я, и с девяносто процентной – вообще будет видеть.
Дело оставалось за малым, всего лишь убедить Энни, которая наотрез отказывалась от операции по меньшей мере до тех пор, пока я не допишу альбом.
Наконец, усвоив то, что спорить с ней просто бесполезно, я отыграл два назначенных концерта (будь прокляты мои поклонники, которые не желая меня отпускать после концерта перевернули машину в которой ехал Билл), и засел за свой альбом так, как того от меня ждали все, и я сам в первую очередь.
Боже, как же я ненавидел себя после тех двух недель, за которые успел все дописать… Я работал как вол, сбивая пальцы, мечась от гитары к ноутбуку, чтобы исправить то или иное слово, или поставить отметки на табулатуре… Я падал от усталости, и «закидывался» амфетаминами, чтобы продолжать работать. Когда измученный организм брал свое, я засыпал прямо за работой, потом просыпался и продолжал…