Рок меж строк
Шрифт:
Сжалившись, я позволил ему уйти со сцены, не проронив ни звука, а сам…
Прикрыв глаза, я взял первый аккорд.
Это было удивительно. Это было невероятно. Это было божественно.
Они молчали, ловя каждый звук, каждое слово, каждое движение моих пальцев по грифу. Создавалось впечатление, что я мог бы играть и петь без колонок и усилителей, и меня прекрасно слышали бы даже в самом дальнем конце концертного поля.
В кои-то века, люди пришли слушать, а не тусить, и это было
Я опомнился, доиграв альбом до конца.
– Спасибо, ребята. Вы чудесная публика, и даже на моей родине меня не слушали столь внимательно. Сейчас мы устроим небольшой перерыв, после которого я вернусь к вам.
Под оглушающий рев толпы я удалился со сцены.
Уйдя из виду, я принял полоскание для горла от подоспевшего парнишки.
Билл был потрясен.
– Парень, такого не было еще ни на одном концерте. Ты понимаешь, что это значит?
– Если ты о том, что я вытащил тебя на сцену…
– Да к хренам собачьим эту сцену и то, что ты меня на нее вытащил. Я говорю о тех, кто тебя слушал. Звукооператоры говорят, что пока ты пел, не издавалось вообще ни звука, как будто даже никто не дышал, а когда ты стал уходить – они чуть не оглохли. Ты понимаешь, что это значит?
– Да. Что ты должен немедленно позаботиться об охране для Энни и меня, потому, что если ты этого не сделаешь, мои новообретенные фанаты разорвут нас на сувениры, и ты можешь смело забыть про дальнейший доход.
Я обратил внимание на парочку человек, пытающихся пробиться поближе ко мне.
– Кого это там несет?
Билл посмотрел.
– Журналистка и фотограф. Хотят снять тебя для обложки журнала.
– К черту их. Найди мне стул, а то ноги уже деревянные… И чего-нибудь попить.
– Пива?
– Я сказал попить, а не выпить.
– Сейчас.
Билл вел себя так, что я мог из него веревки вить. Если бы я потребовал бы сейчас косяк марихуаны, он, не колеблясь, отправился бы на его поиски и притащил, наплевав на собственные же принципы.
Я же – чувствовал себя богом. Не Богом, а так, кем-то пониже рангом, в чьей власти было нести людям свет своих песен.
Когда перерыв закончился, и я вновь вышел на сцену, мне достаточно было негромко сказать в микрофон:
– Тихо ребята. Я тут петь собираюсь.
Через полминуты воцарилась идеальная тишина.
В тот день я отыграл больше, чем планировал, надеясь вымотать всю эту толпу. Вместо положенных двух часов мой концерт занял четыре, и если бы окончательно не стемнело, мне пришлось бы сыграть и единственный оставшийся несыгранным первый альбом.
Когда я сошел со сцены, я прохрипел, чтобы мне дали воды, и подозвав Билла, тихонько шепнул:
– Я сейчас вырублюсь. Ты знаешь, что мне нужно.
Он, молча, сунул мне в руку таблетку, которая мигом очутилась у меня во рту.
Боже, как же я ненавижу себя в такие моменты…
Знакомый вкус заполнил весь рот, и через некоторое время ко мне вернулась бодрость и силы. Прекрасно понимая, что это не продлится вечно, я поинтересовался:
– UMG довольны?
– Более чем. Они хотят удвоить гонорар, если ты согласишься дать больше концертов.
– Перебьются. Пусть подбирают площадки побольше, иначе в следующий раз народ уже будет стоять на головах друг у друга. Мы же получаем процент с билетов?
– Да… А с чего вдруг тебя заинтересовала денежная сторона?
– С того, что Энни нужно ее зрение. И с того, что у меня появилось одно дело, на которое мне нужны будут деньги. Выжми максимум, на который ты способен, Билл. Докажи, что все это время не так просто ошивался рядом со мной.
– Что ты задумал?
– Скажу. Потом. Сейчас – в отель. И найди мне ручку и бумагу. Да, Билл… За гитару отвечаешь головой.
– Сейчас все будет.
Он приволок все необходимое, и я принялся писать. В крови гуляли эндорфины, кураж затмевал все, и я верил, свято верил в то, что у меня все получится. Новый текст рвался наружу. Новые аккорды звучали в моей душе. И мой план, который должен был привести меня к Высшему Аркану, нуждался в деньгах, которые я должен был получить.
– Уолт, машина подошла. Охрана расчистила дорогу от фанатов.
– Иду. Держи…
Я сунул ему в руки лист бумаги.
– Что это?
– Основа нового альбома. Поедешь в другой машине. Я должен буду написать еще одну песню.
Оставив застывшего за моей спиной Билла, я прошел к машине, и сел на заднее сидение. Всю дорогу я писал. Писал, пока все тело не стало наливаться усталостью. Пока действие амфетамина не стало иссякать. Я оторвался от бумаги, и посмотрел за окно. Машина уже давно стояла перед входом в отель, и водитель терпеливо ждал, не издавая ни звука.
– Спасибо.
– Сэр… А вы…
– Что?
– Сможете дойти?
– Не знаю. Посмотрим.
Я вылез из машины, сделал несколько шагов, и был подхвачен водителем, на помощь к которому побежал персонал отеля.
– Расступитесь, я медик…
– Что с ним?
– Он только что отыграл четыре часа на концерте, и…
– Это Ривз?
– Сэр, вы нас слышите?
– Все в порядке, просто вымотан. Отнесите его в номер и пусть отдыхает.
Меня подхватили и понесли.
Помню, как я сжимал в руке листы бумаги. Как меня внесли в номер. Подбежавшую Энни. Свой голос, говорящий: