Роковая ночь

Автор неизвестен

Мне удалось хорошо изучить магию. И вот однажды в Самарканд прибыл посланец от Кутб-эд-Дина, царя кашгарского. Мой повелитель принял его и спросил, по какому делу он послан.

— Государь, — ответил тот, — наш царь недавно пировал в кругу приближенных… ему захотелось узнать, есть ли среди нынешних мудрецов такие, что сравнились бы с Сократом или Гиппократом. Один из придворных заметил на это, что в Самарканде ныне обитают два знаменитых философа, мудрость которых равна мудрости величайших мыслителей древности; их имена — Абу Али ибн Сина и Фазил. Ваше величество, — закончил

посланец, — мой государь заклинает вас отправить к нему этих мудрецов!

Царь самаркандский тут же нас вызвал и изъявил желание выполнить просьбу Кутб-эд-Дина. Ради него мы согласились на эту поездку, и он тут же пожаловал посланцу расшитый золотом халат и заверил его в том, что оба мудреца безотлагательно выезжают в Кашгар.

Мы тронулись в путь и ехали день за днем, пока Фазил не занемог. Здоровье его пошатнулось, и он умер в дороге. Я похоронил его на вершине горы. Затем я взял деньги, которые царь Самарканда выдал нам на поездку и пропитание в Кашгаре, а также на содержание наших слуг и рабов, и распределил эти деньги между слугами и рабами, сказав им:

— Отныне вы свободны, ступайте куда хотите!

После кончины Фазила путешествие стало меня тяготить, и я заболел. Я отказался от мысли ехать в Кашгар и двинулся по ходжендской дороге. Следуя по ней, я через несколько дней достиг Ходженда. Прогуливаясь по улицам этого города, я услышал глашатая, который каждые четверть часа оповещал толпу горожан:

— О любящие науку! Знайте, что завтра наступит время идти в пещеру!

Я последовал за ним, желая узнать, о какой пещере он говорит. Глашатай принял меня за члена какой-то религиозной общины и пояснил:

— О святой человек! За городскими воротами в направлении Каспийского моря находится красная гора, у подножия которой — четыре входа в пещеру. Весь год они заперты, и только в начале года открываются сами собой на три четверти часа. В этой пещере собрано множество книг, и каждый может войти и взять ту, что понравится. Однако если на следующий год он не положит ее на прежнее место, то заболеет мучительной болезнью или умрет. Искатели мудрости приходят к пещере за знаниями, ибо в тех книгах изложены все тайны природы; однако, войдя внутрь и сделав там свое дело, каждый торопится прочь, ибо через три четверти часа вход в пещеру закроется на целый год, и тот, кто не успел выбраться, обречен на голодную смерть во мраке подземелья.

Услышав все это, я на следующее утро отправился к пещере вместе с другими искателями знаний. Несмотря на то что глашатай предупредил об опасности, я решил задержаться в пещере после того, как все выйдут. Еще только рассветало, когда раздался страшный грохот отворяющихся дверей. Все бросились в пещеру. Когда настало время уходить, я не торопился. Пришедшие выбежали наружу, двери пещеры захлопнулись, и я остался один. Если бы мне раньше не пришлось изучать магию, то теперь я потерял бы рассудок от страха: мрак окружал меня и духи обступили со всех сторон. Но я спокойно велел духам осветить пещеру и поддерживать свет до тех пор, пока двери вновь не откроются.

Духи, охранявшие эту подземную библиотеку, повиновались мне. Я решил освоить несколько трактатов по магии,

хотя они были написаны так мудрено, что и самый большой грамотей не постиг бы их смысла. Я приказал духам подать бумагу, чернила и перья и занялся выписками. Этого дела мне хватило на целый год. Все это время я не испытывал ни малейшего неудобства: духи снабжали меня всем необходимым для жизни — в том числе не только съестным, но даже отборными ширазскими винами!

С наступлением следующего года двери пещеры открылись, и я смог выйти на свободу. Но так как я двенадцать месяцев не стриг бороды и волос, люди, собравшиеся у входа в пещеру, перепугались. Они закричали:

— Смотрите, смотрите! Вот сидит колдун Мункар. Это он строит всякие козни, причиняя нам вред! Хватайте его, тащите к судье!

Меня схватили и отвели к судье. Тот отправился к султану доложить о происшедшем и взял меня с собой, приказав бежать за своими носилками. Свидетелям же было приказано идти на площадь, где совершались публичные казни.

Увидев меня, султан велел немедленно сжечь меня на костре. Люди, собравшиеся на площади, набрали поленьев и хвороста, принесли все это и сложили в кучу, к которой меня подвели. Как только вспыхнул огонь, я произнес заклинание, освободившее меня от оков. Я подобрал в куче кусок дерева, велел ему принять вид триумфальной колесницы и, забравшись в нее, приказал ей подняться в воздух. Задержавшись в небе над головами толпы, я крикнул султану:

— Жестокий правитель! Ты хотел наказать меня как злого волшебника, между тем как я всего лишь ученый мудрец! Но я обладаю большей властью, нежели ты! — и улетел.

Потом я странствовал еще десять лет и в конце концов добрался до Астрахани. Здесь, как и везде, я решил прославить свое имя. Однажды ночью я выбрался за город и пошел в одну рощу. Там я срезал сорок прутьев одинаковой длины и оживил их силой моих заклинаний. Так, государь, и появились на свет те сорок молодцев, которые возвели бани у въезда в вашу столицу.

ЗАВЕРШЕНИЕ ИСТОРИИ ЦАРЯ ХОРМУЗА

Абу Али ибн Сина закончил свою историю, и я воскликнул:

— Какое счастье удостоиться дружбы великого мудреца! Я готов даже поверить, что стоит Абу Али ибн Сине приказать — и кто-нибудь из его сорока помощников мигом доставит сюда саму Разие, дочь хорезмского султана!

— Именно так, — подтвердил мудрец, — если ваше величество желает этого, они выполнят ваш приказ!

— Как не желать! — отвечал я.

— Раз так, то в скором времени вы получите требуемое. Я хотел бы отомстить султану за то, что он жестоко со мной обошелся!

Тут он призвал одного из юношей, прошептал ему что-то на ухо и отправил в дорогу. Через несколько часов юноша вернулся, ведя за собой Разие. Едва завидев ее, я преисполнился радости, и все же боялся поверить, что это — не сон.

— Прекрасная дочь султана хорезмского — перед тобой! — сказал Абу Али ибн Сина. — Не сомневайся, глаза не обманывают тебя. Ты можешь оставить ее у себя, если хочешь. Гляди же, это твоя Разие!

Я бросился обнимать колени красавицы, уверившись в том, что она наяву предстала передо мной.