Роковая ночь
Шрифт:
Последние слова заставили министра немного задуматься, но, поскольку он уже отдал приказ забрать в казну все имущество Абдуррахмана и снести его дом, искушение обвинить молодого купца было слишком велико, и министр велел судье и его подручным искать юношу по всему городу; начальника тюрьмы он отдал под стражу и приказал не спускать с него глаз.
В течение целого месяца багдадская стража разыскивала Абдуррахмана, и молодой купец решил оставить дом своего друга и бежать из Багдада в Мосул. Вскоре он был уже в том городе, где царствовал Насир-ад-Доула; слух о его прибытии распространился
— Пусть он купит себе подходящего для торговли товару и займется своим обычным делом, — велел передать ему царь, — но пусть не появляется во дворце, пока не минет полгода! — и хранитель выполнил его поручение.
— Неужели я чем-нибудь оскорбил его величество? — спросил, удивившись, Абдуррахман.
— Не терзай себя пустыми сомнениями, о юноша, — ответил ему хранитель казны, — государь любит тебя и имеет особые основания для того, чтобы распоряжаться подобным образом. Ступай и выполни то, что он приказал, и, возможно, у тебя никогда не появится повода сожалеть о своем послушании!
Абдуррахман оставил дворец и употребил все усилия на то, чтобы вложить полученные деньги в выгодное дело. Однако торговля зависит от удачи. Не всякий может преуспеть в купеческом деле, и если уж не везет, то напрасны старания! Так, несмотря на все усилия, к концу шестого месяца он не только не увеличил первоначальную сумму, но, напротив, потерял из нее четвертую часть. С оставшимися деньгами он отправился к хранителю царской казны и сказал:
— Я истратил пятьдесят золотых.
Хранитель немедленно приказал возместить ему эту сумму и добавил:
— Попытайся совершить выгодную сделку и увеличить свое состояние. Царь дает тебе еще шесть месяцев сроку.
Абдуррахман и на этот раз не знал, чем объяснить подобное распоряжение, однако пошел и сделал так, как ему велели. Он возобновил торговлю, и на этот раз с выгодой. Через полгода прибыль составила сто золотых. Купец взял все наличные деньги, и с ними пошел во дворец.
— На этот раз мне повезло больше, — сказал он хранителю.
— Что же, — ответил тот, — теперь пора провести тебя к государю.
Он отвел Абдуррахмана к царю, и едва тот завидел его, как поднялся со своего места и обнял с такими словами:
— Дорогой друг мой! Ты справедливо мог ожидать от меня более радушного приема. Но мне сообщили о том, что ты впал в немилость у халифа, и тебе было бы неразумно появляться здесь. У тебя много завистников, и я не решился пригласить тебя всем напоказ: это могло бы тебе повредить. Теперь, когда буря пронеслась мимо и ничье недоброжелательство не выдаст тебя багдадскому владыке, ты можешь оставить скромное положение, которое помогло тебе беспрепятственно прожить этот год в Мосуле, и поселиться в моем дворце со всем почетом, который я тебе оказывал раньше. Отныне это неопасно!
И вот молодому купцу отвели во дворце особое помещение, и весь день он провел вдвоем с Насир-ад-Доула в веселье и радости. Когда стемнело, царь сказал своему гостю:
— Ты оказал мне благодеяние, прислав свою любимую
— О государь, — ответил юноша своему царственному другу, — я смиренно благодарю вас за этот царский подарок, но умоляю не принуждать меня к браку: я люблю Зейнаб.
— Как бы ты ни был привязан к своей прежней подруге, — возразил царь, — я сомневаюсь в том, чтобы ты мог равнодушно отнестись к красавице, которую я хотел бы отдать тебе в жены! Впрочем, пока я не требую большего, нежели вашей встречи: посмотри на нее, поговори с ней, а тогда и решай.
Когда Абдуррахман вернулся в отведенное ему помещение, к нему явился главный евнух и привел с собой женщину, чье лицо было скрыто вуалью. Юноша пригласил ее присесть, и евнух удалился.
— О прекрасная! — сказал купец незнакомке. — Я вижу, вы боитесь меня. Оставьте ваши страхи; я слишком привязан к царю, чтобы принять от него в дар вашу драгоценную особу и тем нарушить счастье двух любящих сердец! Вы останетесь во дворце и будете по-прежнему принадлежать любимому.
В ответ на его слова девушка рассмеялась. Она откинула покрывало, и Абдуррахман увидел свою ненаглядную Зейнаб! Вне себя от радости, юноша заключил ее в объятия, восклицая:
— Так это ты?! Это тебя я вижу?! О владычица! Отчего ты не открылась мне в ту же минуту, как только вошла? Неужели Насир-ад-Доула по своей доброте возвращает тебя твоему любящему хозяину?
— Дорогой мой, — ответила ему Зейнаб, — все способы, которыми он пытался достичь моего искреннего расположения, оказались напрасны! Когда он понял, что любые усилия бесполезны и я по-прежнему тоскую о тебе, он решил вернуть меня моему дорогому возлюбленному.
Весь вечер они провели вдвоем и никак не могли наговориться. Оба были счастливы оттого, что жизнь соединила их вновь. Наутро Насир-ад-Доула пришел навестить Абдуррахмана и его верную подругу, и они упали перед ним на колени. Он поднял юношу и девушку и сказал:
— О счастливые влюбленные! Оставайтесь жить у меня во дворце. Здесь вы сможете наслаждаться всеми радостями вашей благословенной жизни. Чтобы соединить ваши сердца более прочными узами, сегодня же будет заключен брак между вами; я же со своей стороны не только назначу вам постоянное содержание, но и подарю вам обширные земельные владения, освобожденные от всех налогов.
Абдуррахман был совершенно счастлив. Судьба, однако, проявила к нему еще большую благосклонность, ибо в этот же самый день он получил из Багдада хорошие вести. Оказалось, что один из его недоброжелателей, участвовавший в обвинении, в конце концов раскаялся. Мучимый угрызениями совести, он признался первому министру, что обвинения, выдвинутые против молодого купца, были ложными, и министр отменил вынесенные ранее приговоры. Он объявил Абдуррахмана невиновным, выпустил из-под стражи начальника тюрьмы, а сообщнику раскаявшегося лжесвидетеля велел готовиться к смерти.