Роковая строфа
Шрифт:
– Смотри, – сказала Вика, – подъезжаем.
Знаменитый вулкан Килиманджаро, увенчанный блистающей короной ледника, медленно надвигался на них, вставая во всей своей красе. На дороге все чаще стали попадаться туристические автобусы.
– Восхождение мы, конечно, совершать не будем, – констатировала Вика, но погулять в окрестностях можем вполне.
Они вышли из машины у какого-то придорожного кафе с видом на вулкан. Заказали завтрак и сидели молча, глядя на грандиозную панораму, открывшуюся их взорам.
– Знаешь, – неожиданно заявила Вика, – когда оказываешься
– Как знать, – отозвался Борис, – может, мы действительно ничуть не лучше.
Принесли заказ. Проголодавшиеся путешественники с аппетитом принялись за еду. Вулкан на время был забыт.
– Скажи, – попросила Вика, – принимаясь за кофе, – чем все-таки привлекла тебя эта девчонка?
– Какая? – хитро усмехнулся Борис.
– Ладно, не кокетничай, ты знаешь о ком я говорю: о причине всех наших несчастий – Маргарите Соболевой.
Борис отставил свою чашку, откинулся на стуле и пристально посмотрел на собеседницу:
– Я никогда ни с кем не обсуждал этого, – признался он, – если честно, я и сам не знаю, не могу толком объяснить. Возможно, это некая тоска по идеалу. Видишь ли, мне всегда было некогда. Женщины в моей жизни были определенного сорта, только для быстрого удовлетворения потребности. Обычно я даже не знал имени той, с которой делил постель. Никаких обязательств, никаких претензий… Но, видимо какая-то часть меня всегда нуждалась в чем-то большем. Возможно, человеку вообще свойственно это стремление к любви, к некоему идеальному существу, что будет только с тобой, как эта пресловутая вторая половинка яблока…
– Да ты романтик, – Вика криво улыбнулась.
– Ты же просила, чтобы я объяснил, я стараюсь быть честным.
– Продолжай, продолжай…
– Риту я знаю с самого ее детства. То есть, я знал ее, когда она была ребенком, а потом как-то выпустил из вида. Когда же я увидел ее снова, ей было что-то около семнадцати лет. Представь: совершенно юное, невинное существо, светлое и легкое, как бабочка, или, как райская птичка. Скорее всего, мне просто так показалось в тот момент. Знаешь, совпало сразу несколько факторов: настроение, мысли, сама Рита, именно такая, какой она была в то время… Одним словом, запала в душу и поселилась там, как робкий луч надежды на лучшее будущее. Прекрасный сон, милая сказка…
– Ну, хватит! – Вика резко встала, с грохотом отодвинув стул.
Борис опомнился и бросился к ней:
– Извини, я увлекся воспоминаниями.
– Вот именно, увлекся, – угрюмо произнесла Вика. – Она швырнула на столик деньги и направилась к выходу. Борис поспешил за ней. Он уже понял, что сболтнул лишнее и досадовал на себя. Все, чего он так долго добивался, мгновенно рухнуло. Вика снова замкнулась. Она широко шагала к машине, не обращая на него внимания.
Борис уселся на переднее сиденье рядом с ней:
– Ну, прости меня, – взмолился он, – я не должен был говорить тебе всего этого!
– Почему
– Вика, – простонал Борис, – да ведь все прошло, давно прошло! Забыто!
– Знаешь что, – она повернулась к нему и произнесла, – нам с ней вместе на этой планете не жить! Тесно мне с ней! Душно!
Борису стало жутко под взглядом ее немигающих глаз, как будто он встретился с гадюкой, поднявшей голову для броска.
– Она не виновата, – шепнул Борис, – если бы не я, ты даже не знала бы о существовании этой девушки.
– Как трогательно, – скривилась Вика. – Только я-то в чем виновата? Я, может быть, тоже мечтала о чем-то, о ком-то сильном и справедливом, кто придет ко мне и защитит меня от ужасов нашего мира. О ком-то, похожем на тебя! Может быть, я тоже была когда-то нежной и невинной, только у меня не было папы миллионера, поэтому мне пришлось очень быстро учиться выживать. А эта наука несовместима с невинностью. А потом появился ты, и стало совсем поздно, совсем плохо, потому что я поняла: такие как Соболева со своей слабостью и нежностью сильнее таких как я, битых жизнью. Вот что, Борис, мы с ней по разные стороны баррикад. Одна из нас должна остаться, другая – погибнуть. Это будет справедливо.
– Что ты задумала? – Борис побледнел, губы его дрожали. – Бога ради, Вика, оставь ты эти планы о мести. Все прошло, я с тобой, посмотри, вот он я, – преодолевая охвативший его ужас, Борис взял ее за руку, заглянул искательно в глаза, – нет никакой Риты Соболевой, теперь есть мужняя жена Маргарита Истомина, и давай покончим с этим. Это все мечта, дым, и как дым рассеялась она. Не воевать же с тем, чего не было и быть не могло.
– Хватит! – Вика вырвала свою руку их Борисовой, – пора ехать, надо найти гостиницу. Извини, поездка не очень веселая получилась. Надо отдать тебе должное, зубы ты заговаривать умеешь, только этот номер у тебя больше не пройдет.
– Я не враг тебе, Вика!
– Ты не враг, – оскалилась Вика, – ты – добыча! Будешь делать то, что я прикажу.
– Зачем ты оскорбляешь меня? – удивился Борис.
– Разве такая как я может оскорбить такого как ты?
Поколесив немного, они нашли гостиницу, где остановились на ночь. Как ни старался Борис, Вика была непреклонна. Она сняла два отдельных номера.
Ранним утром хмурые и невыспавшиеся любовники неслись прочь от знаменитой вершины, вскоре растаял за их спинам сверкающий ледник. Они уезжали полные неразрешимых противоречий, еще более чужие друг другу, чем раньше.
В порту их поджидало новое злоключение. Шхуна, на которой они, прибыли была арестована властями. Вика едва избежала захвата. Почуяв неладное, она оставила Бориса на берегу, а сама, наняв лодку, направилась на разведку. На шхуне шел обыск, это ей удалось рассмотреть в бинокль. Плюнув с досады, Вика вернулась на причал. В их распоряжении все еще оставался лендровер. На нем и решено было уходить.
– Нам надо добраться до порта Танга, – сказала Вика растерявшемуся Борису. – Там нас кто-нибудь подберет.