Роковая точка «Бурбона»
Шрифт:
— Нет, Эймс здесь ни при чем. Когда его завербовали, судьба Полякова уже была предрешена. Не буду вас посвящать во все детали, но скажу, что впервые по-настоящему тревожный звонок для Полякова прозвучал при следующих обстоятельствах.
Один из американских журналов — «Ридерз дайджест» — напечатал главу из готовящейся к выходу в свет книги Джона Барона «КГБ». Такая, знаете, рекламная публикация. Дескать, скоро увидите бестселлер. Глава была посвящена аресту агентами ФБР нашего сотрудника, финна по национальности, Туоми. Я ее внимательно прочел и обнаружил несколько удивительных вещей. В главе свыше тридцати раз упоминается имя советского полковника Дмитрия Полякова. В ней рассказывалось, как он руководил подготовкой Туоми, как провожал его в спецкомандировку. Он, как живописал Барон, внимательно обследовал вещи разведчика, дабы тот, упаси бог, ничего советского, компрометирующего не прихватил с собой в Америку.
Тут же были приведены другие подробности учебного процесса Туоми, о которых разведчик якобы сообщил сам после ареста. Но опять вопрос. О своих наставниках, а они ему были известны по псевдонимам (это обычная практика спецслужб), он рассказывал такие подробности, приводил такие обстоятельства из их жизни, которые произошли уже после отъезда финна за океан. И которые, естественно, не мог знать. Но самое удивительное: опубликованная в журнале фотография Туоми при более детальном изучении оказалась копией снимка, который обычно хранится в… личном деле офицера.
Анализ главы из книги Барона породил много вопросов, но их появилось еще больше, когда уже в вышедшем томе я не обнаружил даже упоминаний о Полякове!
Это был первый звонок! Еще раз самому тщательному рассмотрению были подвергнуты служба и жизнь арестованных американцами разведчиков и агентов. Это был тяжелый и ответственный, не приемлющий никаких ошибок и просчетов анализ. В конце концов стало ясно, что только один человек, тогдашний военный атташе СССР в Индии генерал-майор Поляков, мог знать и мог предать их.
— Существует мнение, что столь длительная работа Полякова объясняется тем, что действовал он не в одиночку. Что, у него были помощники?
— Все это досужий вымысел.
Предательство в рядах ГРУ — редчайший случай. А случай с генералом Поляковым — из ряда вон выходящий, подобных в истории отечественных служб, я думаю, не было. Показательно следующее. Известно, что у каждой спецслужбы своя задача: разведка разведывает, контрразведка обороняет.
Существует твердое корпоративное правило — каждый занят своим делом. Но в случае с Поляковым спецслужбы пошли на то, чтобы объединить свои усилия и действовать сообща. Поляков действовал в одиночку. Хотя я не исключаю, что он сыграл свою отрицательную роль в вербовке Николая Чернова. Это наш оперативный техник, работал в Нью-Йорке, потом в аппарате ГРУ, а потом в ЦК.
Он был завербован, предполагаю, не без помощи Полякова, американцами на почве небольших денежных махинаций, а потом поставлял им документы даже из Центрального Комитета. Он был арестован, в годы перестройки попал под амнистию, года три назад умер от рака.
— Известно, что поиск «кротов», поиск предателей в своих рядах очень болезненно сказывается на деятельности спецслужб. В ЦРУ этот процесс парализовал деятельность многих отделов, развил гиперподозрительность, привел к увольнению многих сотрудников. Как же отнеслось руководство военной разведки к результатам анализа?
— Да уж, конечно, не обрадовалось. Некоторым сама мысль о том, что генерал ГРУ, уважаемый, авторитетный разведчик, человек, которого они знали, чуть ли не с «младых ногтей», является предателем, казалась кощунственной. Впрочем, для кое-кого из них основанием для сомнений служили многочисленные сувениры, подарки, которыми Поляков щедро одаривал некоторых руководящих товарищей. Вот они-то особенно рьяно сомневались. Тем не менее тогдашний начальник ГРУ генерал армии Петр Иванович Ивашутин серьезно отнесся к «изысканиям». Они были доложены руководству Министерства обороны, и начальник Генерального штаба маршал Николай Огарков дал добро на разработку Полякова. Его под каким-то предлогом вызвали из Индии в Москву.
— И арестовали?
— Для ареста, кроме подозрений, нужны доказательства. Сначала сделали все, чтобы не отпустить его обратно за границу. Медицинская комиссия неожиданно находит, что Полякову противопоказаны новые выезды в жаркие страны. Но Поляков не был бы Поляковым, так просто поверив выводам эскулапов. Он мгновенно проходит такую же медкомиссию в другой поликлинике, и ее врачи, естественно, дали разрешение на южную поездку. Впрочем, согласовав усилия, мы сумели оставить его в Москве.
— Он, видимо, что-то почувствовал и по своему обычаю затаился?
— Конечно, почувствовал. Уезжая по неожиданному вызову в Москву, в беседе с американским напарником мрачно пошутил, что его ждет «братская могила».
Да, Поляков был блестящим разведчиком, сильным противником. О его качествах мы уже вели речь. Но должен сказать, что контрразведчики, а именно они проводили операцию по обезвреживанию «крота», тоже оказались не лыком шиты, настоящие волкодавы.
По крупицам стали собирать данные на оборотня. У того снова сработал звериный инстинкт, затаился. Прервал связь с американцами. Наступило время — уволился из Вооруженных сил и перешел в разряд уважаемых ветеранов ГРУ. Но его песенка уже была спета. Чекисты сумели так повернуть ситуацию, так учли особенности его психики, что Поляков решил: опять пронесло, и вышел на связь с ЦРУ.
Кстати, вы упоминали об Эймсе. Допускаю, что в какой-то период с его помощью могли перепроверить данные на Полякова, архив которого в ЦРУ насчитывал 25 томов различных сообщений. Когда доказательства предательской деятельности были собраны, встал вопрос о его аресте. Исполнить эту операцию нужно было так, чтобы, во-первых, взять Полякова неожиданно, врасплох, тепленьким, а во-вторых, чтобы скрыть арест от заокеанских хозяев, которые старались постоянно держать ценного агента под присмотром. Возникшую проблему, на мой взгляд, решили блестяще.
Полякова в числе других пригласили на встречу ветеранов разведки. Он, естественно, ничего не заподозрив, видимо, готовился сказать проникновенную речь о необходимости крепить славные боевые традиции. Как и планировалось, его взяли там, где никто не мог ничего ни услышать, ни увидеть…
— Как же повел себя Поляков после ареста?
— Судя по тому, что мне известно, он согласился сотрудничать со следствием. Видимо, надеялся, что жизнь ему сохранят, может быть, с его помощью попробуют затеять какую-нибудь игру с ЦРУ. Те, кто видел его в момент вынесения приговора, говорят, что, услышав об исключительной мере, он сник, сломался, будто воздух из него вон вышел. Значит, на что-то надеялся.