Роман Галицкий. Русский король
Шрифт:
– Аки зайцы бежали, - прошептал Роман, опять поморщившись. Вспомнился заяц на дороге, Предславины причитания, баба с пустыми вёдрами. Всё одно к одному!
Бояре помолчали. Чего уж говорить! Шибко потрепали их ляхи. Даже из них двое были ранены, а среди дружинников зацепило едва не половину.
Роман тоже молчал, разглядывая своих людей. Вдруг что-то словно кольнуло его:
– Где… где…
– Чего велишь, княже?
– Иван Владиславич быстро наклонился к нему.
– Где ратник?.. Меня вынес… Где?
Бояре зашевелились.
Тот сыскался быстро. Пришёл крепкий молодой ещё парень с простоватым лицом, опушённым короткой бородкой. Взглянул на распростёртого на ложе князя без страха.
– Ты чей?
– Демьян я, - ответил тот.
– Боярина Артемия сын. В дружине твоей…
– При мне будешь, - Роман вздохнул и закрыл глаза. Ошарашенный такой вестью Демьян застыл на месте.
Бояре потоптались и, глядя на неподвижное лицо князя, затопали было к двери, но тут Роман шевельнулся.
– Чего думаете делать, бояре?
– молвил он.
– Дозволь, княже, слово молвить?
– Иван Владиславич огляделся по сторонам.
– Неча нам на чужой стороне счастья пытать. Сам видишь, княже, каковы в Польше дела вершатся. Усобица - аки наша! А сам ты не за своё раны получил.
– Правда, - ободрённые молчанием Романа, загалдели остсхльные бояре, - что это за помощники, коим самим подмога надобна?
Роман молчал, но глаза его недобро сузились, а на щеках сквозь бледность проступили алые пятна.
– К-казимиричи мне, - наконец выдохнул он зло, - они мне… н-не просто!.. Они… з-защитник я им!
– А тебя-то? Тебя-то кто защитит?
– всплеснул руками Иван Владиславич.
– Ты-то у нас один!
Роман ненавидел, когда ему в чём-то перечили или указывали на ошибки. Вскрикнув, он рывком приподнялся, замахнулся на бояр - и со стоном рухнул обратно на ложе. Сквозь повязку на плече проступила кровь.
Бояре скопом ринулись вон. Послышались крики - звали лекарей. Последним вышел Демьян - он всё ждал, что князь вот-вот окликнет его, прикажет что-нибудь. Не зря же повелел быть подле!
Епископ Пелко пришёл почти сразу. Только-только отхлынула боль, лекарь ещё возился у постели, когда он возник на пороге - строгий, сухопарый, сосредоточенно-торжественный. Лекарь мигом заторопился, подхватил свои пожитки и мышью шмыгнул вон. Роман мутным от недавней боли взором отчуждённо посмотрел на епископа. Ни одна жилка не дрогнула у него на лице, когда Пелко благословил его по католическому обычаю.
– Денно и нощно молятся все в Кракове за твоё здоровье, князь Роман, - молвил он, подходя к ложу.
– Княгиня Елена глаз не смыкала, всё о тебе печалилась. Я сам молил Господа, дабы сохранил Он тебе жизнь.
Опасаясь говорить, Роман только кивнул. Взор его стал пристальнее.
– Тяжкие времена настали, - епископ подошёл ближе.
– Не стало в людях мира. Брат идёт на брата, сын на отца. Стрый у сыновцев последнее отбирает, не жалеет сирот. А того не ведает злокозненный Мешко, что уж пятнадцать лет, как есть у князя Казимира и рода его священное право - отец сыну, а не брату передаёт стол.
Роман опять кивнул, бережа дыхание.
– А посему правда Божья на нашей стороне, - воздел палец Пелко.
– И сгинет злокозненный Мешко, и расточится воинство его. И кто не с нами, тому гореть в геенне огненной и удел их - тлен и пепел.
Хорошо говорил епископ, но увлёкся, словно не раненого пришёл проведать, а вещал с амвона кафедрального собора. У Романа от тугой повязки спирало дыхание. Хотелось спать, тупо ныли нога и грудь. Голос Пелко неприятно звенел в ушах.
– А я, - так тихо, что метавший громы и молнии епископ не сразу понял, произнёс он, - а ко мне почто пожаловал, епископ?
– Ты нужен Кракову, - споткнувшись на полуслове, ответил Пелко.
– Без тебя не выстоит древний город, падут стены его, и враг раскинет свой стан на пепелище его. Силён ты. Боится тебя Мешко, а рать княгини стоит за тебя. Защити город, соблюди нашу землю. Тогда и себе добудешь всё, что ни пожелаешь.
На многое намекал епископ, заманивал сладким посулом, который, конечно, никто не собирался исполнять.
Роман молчал, полуприкрыв глаза. Потом пошевелился на ложе.
– С дружиной поговорю, - наклонившись, услышал из его уст епископ, - како бояре мои порешат, так и сделаю.
Это было в княжьем непременном обычае - обо всём советоваться с думцами. Так делал Казимир, так делали все. Откуда было знать Пелко, епископу краковскому, что давно уже в подобных делах Роман решал всё сам. Но давать скорого ответа не хотел. Решил переждать, как всё повернётся.
Пелко обещал прийти на другой день, но ночью рана князя воспалилась, и бояре решили везти Романа во Владимир-Волынский. С плачем и страхом провожала его Елена Ростиславовна. Со дня на день ожидала она под стенами Кракова Мечиславовы полки, а её единственный защитник лежит пластом. Кто защитит её и её малолетних детей, когда придёт Мешко?
Не знала Елена, что князь Мечислав менее всего помышлял в тот день о войне. В тот час, когда епископ беседовал с Романом, Мешко, глотая слёзы, стоял над телом порубленного в битве при Мозгаве сына Болеслава.
Глава 4
1
В дороге Роману стало совсем худо. Под Червенем дружина ненадолго задержалась - пережидали распутицу и лихорадку, начавшуюся у князя. Рана на ноге подживала, но медленно, а плечо воспалилось и гноилось. Несколько дней Роман метался в жару, бредил, что-то шептал пересохшими губами. Согнанные со всего города знахари не отходили от него день и ночь. В пяти червенских храмах шли молебны за здоровье князя.