Роман Галицкий. Русский король
Шрифт:
– Батюшка боярин, там человек приехал от князя. Тебя князь Роман к себе кличет.
Задрожала у боярина рука. Чуть не выронил чашу, с тревогой обернулся на образа, крестя лоб. Вон оно как! А он-то вымылся, во всё чистое перерядился… Как чуял… И тиун не зря на днях докладывал, что сбег один парень… Не он ли выдал?
Но с чего это он взял, что Роман зовёт его на казнь? Когда князь готовит казнь, он присылает полсотни ражих молодцов, которые силком выволакивают боярина из терема, бросают в возок и увозят навсегда. А тут честь-честью передали приглашение… Авось, всё обойдётся. И, сердясь на себя и дрожа от страха, боярин кое-как поднялся
Подъезжая к княжьему терему, успел немного успокоиться Остамир. Даже придумал, что будет говорить. Он ждал, что его проведут в палаты, где он впервые увидит Романа после его возвращения из Польши, справится о его здоровье, пустит слезу и подольстит на радостях. Но когда возок остановился у красного крыльца, сверху послышался знакомый голос:
– Наконец-то!
Остамир вскинул голову - и ноги отнялись у него. На всходе стоял Роман. Левая рука его ещё лежала на перевязи, но стоял он на своих ногах и даже не опирался о плечо отрока, стоявшего рядом. С лица князь был бледен, горбатый нос выдавался ещё больше, глаза почернели, и полыхал в них такой огонь, что боярин перестал дышать от страха.
– Долго же ты носа не казал в моём терему, боярин Остамир, - меж тем молвил князь.
– Я уж думал, не случилось ли с тобой какого лиха? Пришлось отроков за тобой снаряжать. Мыслимое ли дело, - задрожал его голос от сдерживаемого гнева, - князю за слугой своим посылать?
Остамир еле выкарабкался из возка, не жалея дорогой шубы, пал на колени.
– Боялся тебя побеспокоить, княже, - пролепетал он, - за раны твои тревожился. А ныне вижу - здоров ты и силён, как прежде… Вот радость-то!
– Повернувшись, Остамир перекрестился на купола княжеской домовой церкви.
– Да, здоров, - чуть поморщился Роман.
– И силён… А ты, пёс, - внезапно озлился он, - уже думал, что конец мне настал? Думал, скинет меня тесть мой Рюрик, отберёт Волынь? Лих же - нет! Вот! Грамота!
– вскинул он кулак, в котором был зажат свиток.
– Боярин Твердята вымолил. Честь ему за то и хвала. А ты и прихвостни твои…
Он заворчал, как зверь, не находя слов, и Остамир покачнулся. Вот оно! Не зря он чуял!
– Ба-атюшка!
– завопил он, кидаясь на четвереньках вверх по всходу.
– Да помилуй Боже! Да провалиться мне на этом месте! Да кто же тебе наклепал-то? Да у кого язык бесстыжий повернулся? Верные мы твои слуги, княже! Как есть, верные!
– Верные, баешь, - выдохнул, как выплюнул, Роман и мотнул головой, подзывая кого-то невидимого боярину. Опуская глаза, вперёд шагнул Андрей.
Не веря своим глазам, Остамир вытаращился на парня.
– Признаешь человека, боярин?
– К-как не признать! Как не признать, батюшка!
– Первое оцепенение прошло, и Остамир лихорадочно соображал, как отвести беду.
– Холоп то мой! Надысь сбег. Я уж хотел биричам [44] кликнуть, чтобы кричали о нём на всех улицах. Холоп это мой! Со зла клепает! Кому ты веришь, князь?
44
Бирич– в Древней Руси глашатай, объявляющий на площадях волю князя.
Роман метнул тяжёлый взгляд на Андрея. Тот попятился. Не ожидал он такого, когда бежал на княжой двор к Демьяну. Но молчать было себе дороже.
– Верь мне, княже, - прошептал он, проглатывая комок.
– Собирались они в терему боярина Жирослава. Боярин мой да боярин Семьюнок, да иные, кого я не видел. Разъезжаясь, говорили, что тебя скинуть хотят, мол, не люб ты им. Правду я говорю, княже!
– Ноги Андрея подогнулись, и он опустился на колени.
– Кого слушаешь? Пса брехучего! На хозяина своего пёс брешет!
– закричал, подползая, Остамир.
– Отдай его мне, князь! Я живо с ним разберусь!
Андрей отпрянул, вскакивая на ноги, - улучив миг, боярин Остамир попытался схватить его за полу опашеня. С глухим полузвериным рыком боярин бросился на парня, но Роман пихнул его коленом. Он заметил, каким огнём загорелись глаза Остамира.
– Будя!
– прикрикнул он, и боярин втянул голову в плечи.
– С Жирослава и Семьянка спросить надо. И берегись, боярин, коли что не так! А ты, - он покосился на Андрея, - за то, что клепал на боярина, должен воротиться к нему и пущай он с тобой разбирается.
– Нет, княже!
– взвыл Андрей.
– Не отдавай меня боярину! Запорет он меня насмерть! Я правду сказал! Правду!
В следующий миг, прежде чем кто-либо успел пошевелиться, он одним махом сиганул через перильца гульбища на двор и зайцем ринулся к воротам.
– Держи его!
– заорал Остамир, кидаясь вдогонку.
– Лови холопа!
Он уже рванулся бежать следом, но тут сильная рука схватила его за ворот шубы, опрокинула назад. Обернувшись, боярин увидел князя.
– Постой-ка, боярин, - молвил Роман.
– Холопа своего ты ещё успеешь словить. А покамест с тобой разберёмся… Эй! Взять его!
Остамир заскулил виновато, рванулся, но подоспевшие отроки споро заломили ему руки назад.
Глава 5
1
Осень долго не торопилась приходить в приграничный городок Визну. Лили нескончаемые дожди, дороги раскисли, поля стояли голые и бесприютные, дремучие леса опустили тёмные ветки. Река Нарева вспухла от дождей, выступила из берегов, подтопив низинки. В такую слякотную погоду никому не хотелось высовывать носа из домов. Люди сидели возле тёплых печей и с нетерпением ждали морозов.
Именно из-за непогоды застрял в усадьбе боярин Исаакий Захарьич. Усадьба стояла в стороне от больших дорог, на высоком берегу Наревы, с двух сторон окружённая лесами. Вверх и вниз по реке мимо усадьбы обычно плыли лодьи торговых людей, но дружина посадника, собиравшего дань с окрестных племён ятвягов, обычно проходила мимо.
Знатные были у боярина Исаакия борти [45] , прекрасный строевой лес сплавлял он по Нареве в Визну, торговал им даже с Польшей. Гордился тем, что не только в Визне, но и в Плоцке и Торуни стояли дома, срубленные из его леса.
45
Борть - дупло дерева; первоначально мед добывался из естественных дупел, затем стали разводить пчел в выдолбленных дуплах.