Роман с физикой, или За всех отвечает любовь
Шрифт:
– Надо что-то делать.
– А ты знаешь, что делать?
– За меня не волнуйся, я все сделаю, что могу, даже когда ты на пенсии будешь. Но и я не все могу.
– Не уходить?
– Зачем уходить, когда здоров, и молодым еще фору дашь по работе. У секретаря только что видел, сколько ты за день перелопатил, один, как целый отдел.
– А это правда. – одобрительно кивнул Брежнев и нажал на селектор.
– Черненко мне срочно сюда.
– Я пойду, – опять мягко заговорил Андропов. Я знал, что ты все сделаешь правильно, как всегда, – Обнял Брежнева и поцеловал, как тот любил.
– Иди, и с Костей Черненко не столкнитесь, а то у него и так удар будет.
– Иду, иду, – и Андропов бесшумно скрылся за дверьми.
К операции «пенсия» Андропов готовился. Беседа, которая только что закончилась, длилась пять минут, но она была не случайно. Всё готовилось не вчера даже, когда Брежнева усилено напаивали вытяжкой из женьшеня, чтобы в понедельник силы его утроились. Начиналось все загодя, когда известному режиссеру Рязанову поручили делать фильм о трудовой старости. После огромного успеха фильмов про советских разведчиков («мертвый сезон», например), которые, говоря современным языком, продюсировал КГБ, Андропов понял, что кино это сила и научился запускать через кино разные темы. Режиссеру Рязанову дали денег, лучших актеров, а талант режиссера у него свой. Какой получился убедительный молодой прохвост Андрей Миронов, выгоняющий на пенсию умного и работящего Юрия Никулина! Получилось, конечно, не то, что хотел Андропов, но фильм достигал своей главной цели – на пенсию после просмотра такого фильма никому не хотелось.
А каких усилий стоило вручение золотой медали ООН за укрепление мира Брежневу!
Только что в сентябре вручали медаль, не для того, чтобы он любовался ей на пенсии.
Андропов понимал, что пожизненное правление Брежнева – его единственный шанс достичь высшей власти. Он не хотел делать ошибку, как его предшественник Берия, который пытался просто вырвать власть. Власть не далась, а Берия сломал шею. Андропов хотел взять власть мягко, чтобы народ его любил, а не называл стукачом.
Кроме кино на стороне Андропова сыграл еще и закон природы. Любой нормальный отец все готов сделать для своей дочери. Спекуляция и любовь к бриллиантам не были сами по себе чем-то страшным. Можно было морально осудить, но на большее это не тянуло.
Хорошо в последнюю минуту случайно подвернулся серьезный эпизод. От разглашения государственной тайны до измены родине один шаг. А это расстрел. Какой же любящий отец согласиться на такое для дочери?
Практически в те же часы профессор Изотов набирал номер профессора Боркова.
Смешное было время – не было мобильных телефонов.
– Здравствуйте, это Изотов. Как дела у вас? Готовитесь к занятиям?
– Здравствуйте! Да, занятия будут, как всегда по пятницам.
Профессора говорили на птичьем языке понимая, что их внимательно слушают.
– Значит в пятницу, как всегда?
– Можете приходить десятого, телевизор посмотрим.
– А в котором часу?
– Я думаю, к семичасовым новостям. Позже трудности с охраной, пропуск некому будет выписать.
– Хорошо, у меня как раз рано заканчивается заседание кафедры. Буду у вас.
– До свидания.
– Всего доброго.
По понедельникам Изотов встречался с аспирантами. Он с нетерпением и страхом ждал встречи с Красовским.
Красовский был интересной личностью. Хотя, почему был? Скорее всего, он жив и здоров сейчас. Просто я очень давно его не видел. Последний раз мы с ним встречались на первом съезде российских предпринимателей. Слово кооператор стало уже тогда ругательством, как слово нэпман в двадцатые года. И Энди решил назваться предпринимателем, он, конечно, входил в руководство нового движения. Это был уже не тощий студент, а толстый и солидный дядя.
На самом деле его звали Андрей, но он всегда назывался Энди, по-английски, как было модно в эпоху джинсов и битлов.
Энди считался балагуром, бабником и гулякой и душой компании. Но у него хватало ума и времени еще и окончить университет. Поскольку чем ему заниматься в жизни он не знал, то на всякий случай поступил в аспирантуру.
Отец у Энди был адмиралом на Черноморском флоте. Не самый большой шишкой, но занимавший очень важный пост. Его эскадра ходила в Средиземное море. Дальше задача была такая. Они как приклеенные преследовали шестой американский флот. Иногда это было по семь месяцев в году. За это платили жалование, походные, командировочные, кормовые, да еще и часть валютой. (сейчас смешное время все забыли что такое валюта! Просто не наши деньги. А тогда валюта – это было все – благополучие и достаток)
Жена адмирала, была скромная русская женщина, которую молоденькой девушкой он во время боя он спас от смерти. Из истории их любви мог бы получиться великолепный роман. Сын Андрей был цветком их любви.
Его мать месяцами сидела одна дома, и денег тратить было решительно не на что. Она молилась богу, в которого поверила во время своего счастливого спасения. Ходить в то время в церковь было не безопасно для карьеры мужа, но она упорно презирала ябед и этим заслужила уважение. Все, включая валюту, она отправляла из Севастополя в Москву единственному сыну. Поэтому Энди не знал, что такое нет денег.
Пусть студенты группы, где учился Красовский, до сих пор считают его рубахой-парнем, но на самом деле все было не просто. Да, он был заводилой в студенческих вечеринках. Для современных читателей стоит объяснить необъяснимую особенность советской власти, которая посылала студентов убирать картошку. Те, кто сажали картошку почему-то ее не хотели убирать. Это происходило, как правило в сентябре. Студенты уезжали в колхоз, там и жили и копали эту самую картошку и складывали в мешки. Если уж быть последовательным, то придется объяснять, что такое колхоз...
Энди на картошке в первый же день устраивал самые шумные пьянки. Но на второй день из Москвы привозили распоряжение ректора, освободить студента Красовского от картошки, и Энди пропадал. Сам он предпочитал круг не простых студентов, а детей начальников. Все годы учебы в Москве он был почти все время в круге золотой молодежи, как он считал, равных ему, и пытался попасть в круг повыше. При его неутомимой активности это ему удалось сделать довольно быстро. Когда он стал аспирантом, ему уже не составляло труда позвонить домой Галине Брежневой.