Роман с призраком
Шрифт:
— До недавних пор — не знал, — покачала головой тётка. — Но теперь он в курсе, я написала ему после смерти Артура. И хочет познакомиться с тобой. Он овдовел несколько лет назад, так что вашей встрече ничто не препятствует. Поэтому из Уинстон-Мэйнора мы отправимся в Стоув-хаус.
Лисса кивнула, соглашаясь, про себя надеясь, что поездка не состоится. Она хотела бы познакомиться с настоящим отцом, но все простые желания меркли перед мыслью о свободе Себастьяна. Об одном она молилась: о прощении для него и о возможности докоснуться, встретиться глазами, увидеть мельком его человеком.
Тем
Дом был пуст и тих. Мебель укрыта чехлами, в вазах не было цветов. Плотные шторы не пускали в сумрачную обитель солнечный свет. В холле никого не было, и Лисса побежала вверх по лестнице. Каждый шаг отдавался эхом в опустевшем доме, тревожа вновь уснувшее в комнатах Уинстон-Мэйнора время.
Достав из сумочки заветный ключ, Лисса открыла дверь и подбежала к зеркалу, по пути скидывая на пол плащ. Сильным движением она сдёрнула пелену, отбросив в сторону тяжёлую ткань.
— Себастьян! — позвала она, внутренне сжимаясь от страха, что он не ответит.
— Да, милая, — глухо прозвучал знакомый голос. — Я рад, что мы с тобой встретились. В последний раз.
— Почему? — Ладони с силой ударили по поверхности зеркала, которое отозвалось возмущённым глухим звуком.
— Род угас, — ответил дух. — С новыми владельцами дома мне рядом нет места. Я уйду в засыпанные катакомбы, чтобы там влачить вечность.
— Но я же могу тебя спасти, — возразила Лисса. — Для этого я приехала! Род угас, ты прав. Мне не исполнилось семнадцати. И я…
— Ты не можешь. — Повеяло холодом. Дух не позволил ей произнести заветных слов. Первый раз за много лет общения тон потерял теплоту. Даже когда они ссорились, искра ласки таилась в глубине. Сейчас она исчезла. — Чувства должны быть взаимны, ты должна это знать, если раскопала легенду. А ты для меня… развлечение? Наверное, так. Да и я для тебя просто друг. Для меня нет пути спасения, я проклят навечно.
— Нет! — Горячие слёзы потекли по щекам. — Нет!
— Прости, — проговорил Себастьян. — Ты всего лишь маленькая девочка…
— Нет! — вдруг взвился вихрь протеста в голосе Лиссы. — Ты обещал мне рассказать всё. Я узнала многое, но не подробности ритуала.
— Да, это я обязан сделать, — хмыкнул равнодушно дух. — Но зачем тебе?
— Не важно, — замотала головой девушка. — Ты должен.
Отчаяние терзало сердце, но маленькие ростки надежды не давали опустить рук. Лисса слишком долго общалась с духом, чтобы поверить в его слова об отсутствии чувств. Вот в то, что он защищал её — пожалуй. Не было сомнений: ради её жизни он мог и пожертвовать возможностью своего спасения.
— Есть лишь один путь, — заговорил Себастьян чужим голосом, явно подражая кому-то. — Девушка, которой семнадцати не исполнилось, должна полюбить искренне и по-настоящему. Но и в твоём бесплотном сердце должна остаться лишь любовь. Тогда она сможет надеть на руку браслет и увидеть тебя. И если она открытой душой отдаст тебе жизнь, всё закончится. А что будет — ведомо лишь богу, — закончил уже знакомыми Лиссе словами он. — Я выполнил обещание, ты всё знаешь. Теперь уходи.
— Где браслет? — требовательно спросила Лисса. — Скажи мне.
— Я не знаю, — чуть слышно обронил Себастьян. — Его нет, ты не найдёшь его. Уходи, живи нормальной жизнью, далёкой от проклятого семейства. Ты не имеешь к нему отношения.
— А если я не хочу? — Серо-синие глаза смотрели в зеркало, не мигая. — Если мне нет жизни без тебя? Если я люблю тебя?
— Ты не должна… Я не мог нарушить обещания, поэтому рассказал. Но я не имею право губить твою жизнь! — голос из зеркала впервые на памяти девушки перешёл в крик. — Я чуть не стал причиной смерти трёх невинных девушек за эти долгие годы, надеясь, что условие угасания рода не обязательно, а уж слова о взаимности — и вовсе глупость. К счастью, ничего не удалось, на моей совести остались лишь сердечные раны. Потом появилась ты. Да, чёрт побери, родилась взаимность, но теперь я не хочу, чтобы ты собой рисковала. Я проклят не единожды, мне нет пути назад! Проклинающий понимал, что, по-настоящему полюбив, я не смогу отправить любимую на смерть ради спасения. Он поставил невозможное условие, заранее зная об этом.
— Почему ты мне всё рассказал? — Лисса старалась сдержать волны дрожи, возникшие в теле от признания Себастьяна. Заветные слова, которых она так долго ждала, прозвучали, но было не время наслаждаться.
— Ты была выбрана мной, и с тех пор я не мог не отвечать на твои вопросы, — усмехнулся невесело Себастьян. — Я опрометчиво выбрал тебя ещё тогда, при первой встрече. Не зная, что полюблю… А когда осознал, было уже поздно…
Лисса перебрала в памяти их разговоры и поняла: дух не лгал. На прямой вопрос он всегда отвечал, максимум, что мог — это отложить ответ, если была возможность. А на сей раз возможности не осталось, поэтому он не смог промолчать.
— Как выглядит браслет, скажи мне! — взмолилась она.
— Я не знаю… — донеслось из зеркала. — Лисса, не делай этого. Не губи своей молодой жизни ради того, кто должен был закончить существование много веков назад. Человеческая память — дым, он рассеется, когда мы расстанемся.
— Я уже сказала тебе, когда уезжала после похорон матери: ты слишком долго был не человеком, — упрямо покачала головой она. — Ты забыл слишком многое…
— Ты не ведаешь, что творишь! — Голос зазвенел отчаянием и гневом. — Тот, кто проклинал, не думал давать мне даже шанса на спасение. Я готов никогда тебя не видеть, зная, что ты счастлива, но не влачить вечность в подвалах, понимая, что ты погибла из-за меня… Ты не найдёшь браслет.
— С моим решением ты ничего не можешь сделать, — твёрдо произнесла Лисса. — А я его приняла давным-давно, когда ещё девочкой первый раз подошла к этому зеркалу. Я найду браслет и сделаю всё, чтобы снять проклятие.
Раздался судорожный вздох, но девушка уже не слушала, оглядываясь по сторонам, не собираясь отвлекаться на голос Себастьяна.
Браслет… Лисса выдвинула по очереди несколько ящиков комода, но они оказались пусты. Никакой предмет не походил на браслет. К тому же, искомое украшение должно быть очень старым. Среди драгоценностей миссис Уинстон попадались старинные, но им не более двух сотен лет, на них не могло быть завязано проклятие!