Ромашка-1

А Зю

– Мне больше нечего сказать.

– Поня-я-я-тно-о-о, все. Была проделана большая работа.

Сашок Стужев, вот гнилой человечишко, изображает возмущение и негодование:

– Нет, это уже паранойя!

Я прекрасно понимаю, чьи мерзкие ручонки здесь поработали, и смотрю на него с ненавистью:

– Слушай, ты и тут присосался?!

Тот пытается наехать:

– Слышь, ты, присасываются обычно пиявки!

Была бы воля, прибил бы собственными руками. Буквально наскакиваю на него:

– А ты то, кто?

Федотов встревает в спор:

–

Все, хватит! Даже мне уже надоело! Мария Павловна! Хватит, я сказал! Все.

Затем поворачивается к Киру:

– Я от лица всего нашего коллектива приношу тебе извинения.

Во мне все клокочет. Никогда! Еще и извиняться перед подлецом?! Тычу в себя рукой и срываюсь на крик:

– Я извиняться перед ним не буду!

Федотов шипит:

– Тогда выйди. Езжай домой и чтоб глаза мои тебя не видели!

Да ради бога. Обхожу толпень уродов и трясогузов, и, ни на кого не глядя, широким шагом покидаю поле проигранного боя.

***

Моему возмущению нет предела. Так же, как человеческой подлости и трусости. Первый раунд я полностью проиграл… Ну, с Пузыревым все понятно - трус каких поискать… Но, Валька! Сколько раз Маша ей помогала и всегда считала твердо стоящей на правильных позициях. Вот, правду говорят, никому не верь и не делай людям добра, все равно боком выйдет.

А эти гаврики - Козлов, Федотов, Стужев… Устроили, блин, экзекуцию. Буквально врываюсь в Машкину комнату:

– Козлы! Ну, козлы!

Если я сейчас не выговорюсь, меня, наверно, Кондратий хватит… Да! И еще я совершенно не понимаю, что теперь делать и как себя вести. Хватаю мобильник со стола и, зависнув возле кресла, оглядываюсь на дверь:

– Надо же быть такими козлами!

Садиться нет никакого желания, набираю номер на телефоне и прикладываю трубку к уху. Остается возмущаться и беспомощно вздыхать:

– Пф-ф-ф…

Как только соединение проходит, тороплюсь вывалить на подругу все свои проблемы:

– Алло, Свет!

– Да?

– Слушай, ну это полный капец, я просто в ауте.

– Что опять случилось?

– Да ты представляешь, эти уроды уже обработали Мягкову с Пузыревым!

– Как обработали?

– Как, как… Дихлофосом, как… Теперь они в одну дудку говорят, что работал себе Побужецкий, сидел спокойно….

Развожу руками:

– … А Ма… Я, такая дура стукнутая, влетела и дала ему по морде!

– Ничего себе.

– Козлы, а? Еще Стужев сидит там, жаба, квакает.

– Подожди, ты говорила, что у этой девочки истерика была.

– Да-а-а! А это у нее от счастья, представляешь? Это ей, оказывается, судьба подарила такой шанс поработать с таким известным извращенцем! В общем, ладно, Свет, прости, что я тебя гружу… Некому выговориться… Но я, все равно, просто так это не оставлю.

– Ну, что ты сможешь, одна?

– Вечером посмотрим, как они у меня запрыгают.

Раздраженно захлопываю крышку мобилы… Кажется, меня гнали домой? Ну и ладно! Не очень то и хотелось!

***

Через

час я уже дома и открываю дверь в квартиру. Светки нет, и меня встречает одна Мими. Сняв сумку с плеча, кидаю ее на ящик с обувью и маршевым шагом топаю на кухню - у меня есть цель и плевать я хотел на все препятствия. А цель эта святая – компенсировать уныние, идиотские раздумья и сопливость настроения любым вкусным способом. Оставив ключи, на кухонном столе, открываю холодильник и извлекаю на божий свет полупустой жбан с мороженным, а еще баночку с вареньем. Все это переношу на стол, иду к полке с посудой, чтобы вооружиться большой миской и столовой ложкой – самыми подходящими инструментами для приема сегодняшнего лекарства.

Усевшись за кухонный стол, приступаю к главной подготовительной процедуре - открыв банку, перекладываю куски мороженного в миску и обильно все это поливаю клубничным вареньем…. М-м-м! С удовольствием слизываю красные капельки с края баночки и закручиваю крышку назад.

Ну, что, приступим? Вздохнув, начинаю уминать содержимое миски за обе щеки. К черту всех! К черту Козлова и Федотова с Побужецким! Покачав головой, передразниваю:

– Езжай домой и чтоб глаза мои тебя не видели! … Тоже мне, блин!

И отправляю в рот новую порцию.

***

Оставив мобильник в гостиной, отправляюсь в спальню переодеться. Не найдя в шкафу ничего более привлекательного натягиваю на себя красный спортивный костюм. Снаружи слышится знакомый трезвон телефона, и я тороплюсь вернуться за трубкой.

– О, кто-то проснулся!

Хочется перекреститься – надеюсь, отрицательные разборки на сегодня закончены и в офисе уже не до меня. Интересно, пресса уже вышла из печати? Смотрю на часы – едва перевалило обеденное время. Пожалуй, для бомбы, обещанной Оксаной, еще рано.

– Ну что, понеслась душа в рай… Гхм… Алло!

Голос Петровича суров и холоден.

– Мария Филатова?

Стараюсь говорить веселее:

– Да, Николай Петрович?

– Мы тут посовещались… Госпожа Филатова, с сегодняшнего дня вы уволены.

Словно звук вокруг выключили. Хватаю ртом воздух и ноги словно ватные. Не может быть! Я ничего не понимаю.

– Как, уволена. Это что шутка?

Телефон молчит. Гудки.

– Николай Петрович, алло! Николай Петрович!

Захлопываю телефон. А изнутри поднимается волна гигантской обиды и несправедливости.

– Полный триндец.

Вся неистраченная энергия, весь накопленный критическими днями психоз лезет из меня наружу. Меня уволили! Нет… Машку - уволили! За что? И кто посмел? Я нарезаю круги по комнате, и не устаю поливать старого маразматика последними словами:

– Ты хоть понимаешь, кого ты уволил, а?

6-2

Ромаша

Скрежещет входной замок и в прихожую вваливается Дорохина с собакой на поводке. Обе ошарашено смотрят на мою бессмысленную беготню.