Ромашка-1
Шрифт:
Молча соплю отвернувшись. Я хочу стать Романом Серебровым обратно. Это единственное, чего я хочу, но чувствую, что этого не будет никогда! Дорохина начинает злиться.
– Вот, я сейчас не понимаю. Вот, сейчас, перед кем ты здесь выеживаешься, а? Вот, я уверена, что минут через пять тебе позвонит Федотов и предложит тебе снова работу.
Я что пешка туда – сюда меня двигать? Утром уволил, вечером принял?
– Пусть звонит, я же сказала мне по барабану.
– Как, по барабану?
– Слушай
Федотовых, Побужецких.
– Во-первых, они не мои.
– Да мне плевать, чьи они. Я не хочу никого ни видеть, ни слышать. Меня от них тошнит, понятно тебе? Они мне все противны! Все! Маши Филатовой больше нет - умерла, испарилась, растворилась.
Вырубаю свой мобильник, встаю и ухожу к себе в спальню.
– Маша!
– Не кантовать!
А там меня нагоняет звонок от Пригожина.
– Алле! Ну, что еще?
– Маш, тут без тебя такое… Такое! Побужецкого уволили!
Упс! Сработало! Меня интересуют детали, много деталей!
– Стоп, Серега! А теперь медленно, подробно и в лицах!
– Хорошо, слушай.
Сергей
Как только курьер выкладывает большой пухлый пакет на стол секретарши Насти, та, едва прочитав отправителя, спешит вскрыть конверт, а потом стремглав устремляется в кабинет начальника:
– Николай Петрович!
Федотов даже не поднимает глаз от бумаг:
– У нас что, пожар?
Торопливо подойдя поближе, Настя кладет перед шефом газету на плохой бумаге:
– Хуже!
На первой же странице заголовок «Крысы бегут из публичного дома» и напечатана фотография: сквозь приоткрытую дверную щель видно, как Побужецкий обнимает сзади полураздетую кандидатку в секретари, в одном купальнике, и целует ей шею. Федотов вытаскивает газету и разворачивает ее, просматривая одну страницу за другой, а потом растерянно поднимается:
– Это… Откуда это у тебя?
– Курьер принес.
Петрович недоуменно разводит руками:
– Я не… Не... Этого же не может быть!
Федотов распаляет себя все сильнее и сильнее, наконец, он кивает и вылезает из-за стола:
– Сейчас, будем шкуру снимать!
Выпучив глаза, он хватает со стола газету и, отодвинув в сторону Настю, спешит на выход:
– Ну-ка, уйди.
Спустя три минуты даже из моего кабинета, с закрытой дверью, слышны вопли разошедшегося не на шутку начальника, вызвавшего к себе Пузырева с Мягковой:
– Ну, что марксисты - ленинисты… Сколько вам заплатили за ложные показания?
В ответ слышится что-то невнятное, но приоткрыть дверь не решаюсь – лучше посидеть в подполье.
– Бу-бу-бу…
– Кто мне тут лапшу вешал в два голоса, я вас спрашиваю?
–
– Это не шум, Петр Константинович, настоящий шум впереди будет. Вот, полюбуйтесь…. Каков текст! «Известный VIP-менеджер и проект – директор Кир Побужецкий уже нашел кому перепродаться из конкурентов «Ресайнса», а напоследок устроил публичный дом в этой теперь малоуважаемой фирме, тиская сотрудниц прямо под носом у директора Федотова»!
А-а-а, вот и Козлов проявился:
– Бу-бу-бу…
– Я бы сказал не что, а кто! И это известный в Европе человек, мастер так сказать своего дела?!…
– Бу-бу-бу…
– А престиж фирмы? Может нам вывеску сменить на бордель!? А мнение инвесторов и Совета Директоров? А если, не дай бог, родители девушек увидят вот эти вот отеческие объятия?
– Бу-бу-бу…
– Что, значит, тише?
Наконец и Козлов переходит на повышенные интонации:
– Да, не кричите так!
– А вы меня выводите!
– Я вас не вывожу!
Замечательный разговор. Чрезвычайно продуктивный.
– А вы меня провоцируете! Вы хоть понимаете, что это уголовное дело? А вы делаете вид, что ничего не происходит! Вы понимаете, какие последствия могут быть?!
– Да что вы орете, как бешеный марал! Это наверняка фантазии журналистов и фотомонтаж.
– Ах, так!
– Так!
– Пожалуйста, можете быть адвокатом у Побужецкого, я вам не могу запретить.
– Николай Петрович, подождите. Ну, куда вас черт понес… Почему так резко? Неужели нельзя спокойно поговорить.
Я ухохатываюсь, прислушиваясь к перипетиям веселых дебатов. Через пять минут новые вопли. Похоже уже со стороны кабинета Федотова. Весь офис затих, никто по холлу не бегает, не прыгает, народ предвкушает большой скандал. В основном продолжает разоряться Петрович:
– Это вот ты называешь раскрепостить?
– Бу-бу-бу
– Как ты не понимаешь – это пять лет строгого! Это Со-Вра-Ще-Ние!... Если эта девочка напишет заявление...
– Бу-бу-бу
– Ты хотел к конкурентам? Вот и убирайся к ним. Ты уволен!
– Бу-бу-бу
– Слушай, уйди по-хорошему... И те люди, которые соврали… Они, могут сказать правду…
Все ясно – тучи и молнии добрались до Побужецкого. Слышится ответный крик Кира:
– Даже если мне кто-то что-то и предлагал, причем тут конкуренты? Чушь и клевета! И фотомонтаж!
Не выдержав, я подхожу вплотную к стеклянной стене с приоткрытым жалюзи - что-то сейчас будет. Слышится предупреждающий голос Козлова:
– Коля, Коля…
Вот и финал – дверь распахивается и по холлу несется разъяренный Федотов, за шкирку тащащий за собой Кира к лифту. За такое зрелище не жалко и ящик коньяка проставить. Скрюченный Побужецкий отбивается: