Ромашка-1

А Зю

– Маш, что случилось?

– Что?

Торможу около нее и наконец-то нахожу новый объект для горьких словоизлияний.

– Что случилось? «Что случилось?» - она меня еще спрашивает… Что случилось. А ты угадай с трех раз!

– Ну, Маша!

– Что Маша?! Меня уволили! Ясно тебе? Меня, взяли и уволили!

Сунув руки в карманы штанов, снова начинаю метаться по комнате.

– Маш, подожди. Как?

– Чего ждать!? Чего ждать, а? Ну, офигеть... А она? О чем она думала, наивная

чукотская девушка! На Побужецкого в лоб поперла!

– Кто она?

– Кто, кто…

Машка, кто же еще… Хотя я бы и сам с удовольствием врезал ему между ног. Снова начинаю нарезать круги, уже лучше следя за словами:

– Как кошку помойную вышвырнули! Как уборщицу последнюю…

Развожу руками, словно конферансье в комплименте:

– «Вы уволены», он мне заявляет…. Марксист – ленинист недоделанный!

Черт! Чувствую, как по-бабски дрожит от обиды голос и замолкаю.

– Ну, Маша!

– Что, Маша!?

– А я тебя предупреждала, между прочим.

Когда? Вчера? Ну, это извини, не меня! И что теперь памятник поставить во дворе? В полный рост, на лошади? Предупреждала, не предупреждала, какая на хрен теперь разница.

– Что ты меня предупреждала! Вот что ты меня предупреждала! А?

– Я тебе говорила, что эта драка с Побужецким и твоей идеей все это обнародовать, мне не нравится!

– Ах, вот оно что... То есть эта идея тебе ни фига не нравилась, а все твои идеи были просто фонтан?!

Возмущенно вскидываю руки вверх, и Светка сразу тушуется:

– Что ты имеешь в виду?

– Слушай, Дорохина, не прикидывайся овцой безмозглой!

Я снова начинаю нарезать круги возле Светки, глядящей на меня, словно побитая собака.

А кто напялил на меня все эти юбки, колготки, все это гейское шмотье?! Ты! Руками пытаюсь изобразить с каким отвращением все это ненавистное одеяние мне приходилось одевать и натягивать на себя все эти дни... И я это делал. Делал! Чувствую, что несправедлив, но удержаться не могу. Дорохино обиженно кричит:

– Но Маш, Я не понимаю… Ах, так! Значит, если у нас нет крайнего, мы его назначим?

Я торможу прямо перед ее носом.

– Слушай, я пословиц и поговорок тоже знаю много. До хрена! Мы с тобой не на олимпиаде по русскому языку…. Так, короче, все!

Машу ей прощально рукой.

– Что все?

– Все! Досвидос!

Иду в прихожую и сую ноги в кроссовки.

– Маш, подожди, ты куда?

– На Кудыкину гору.

– Маша, ну, не делай глупости, пожалуйста.

Меня бесят ее слова:

– Чего не делать?

Может у меня плохо со слухом? Наклоняюсь в ее сторону и тычу пальцем себе в ухо:

– Чего не делать, ты сейчас сказала?

– Глупостей.

– Слушай, все глупости давным-давно

сделаны. Давно! Все! !

– Маша!

Не хочу ничего слышать. Тороплюсь выскочить за дверь. На улицу! На воздух!

***

Полчаса спустя, подтянув рукава спортивной куртки до локтей и закатав штанины до колен, вяло бреду по Бауманскому парку. Наше с Машкой любимое место. Звонок на мобильник отвлекает от грустных размышлений. Достаю телефон из кармана и щелчком пальца ловко открываю крышку.

– Да.

Ну, конечно, это Стужев. Празднует мое увольнение, гнида.

– Ну, как настроение? Хандришь?

– Чего тебе надо?

– Поздравить тебя. Ты у нас теперь знаменитость.

– Это все?

– Нет, не все. Ты знаешь, что такое облажаться? Ха-ха.

Изгаляйся, изгаляйся. Наплевать мне на вас на всех, с высокой колокольни.

– Алле, чего молчишь? И ты знаешь, я понял, как бороться с женщиной. Надо дать ей гранату, да побольше – она сама себя в клочья разорвет. Ха-ха.

Сам ты… Женщина. Мне надоедает слушать эту самодовольную крысу:

– Пошел в задницу!

Захлопываю крышку мобильника и с силой поддаю ногой пустую банку из-под пива. Сбоку слышится:

– Эй, девушка, может, познакомимся?

Оборачиваюсь. Неподалеку сидят два пацана с пивными банками. Кавалеры, значит. Покадриться захотелось, да? Ну, держитесь теперь, надеюсь, уши не завянут. Сунув руки в карманы, начинаю:

– Ха-а-а... Слышите, вы, пикаперы недоделанные, а ваши мамки знают, что вы тут пиво цедите?

– Чего сказала?

– Чего слышал. У тебя еще голос ломается, и прыщи не прошли…

И тут я выплескиваю на них все, что у меня за сегодня накопилось…, трехэтажным матом. Под рокот работающей газонокосилки. И завершаю:

– Всосали оба?

Ошарашенная пацанва сидит молча. Отворачиваюсь… Отвел душу….Что ж, в другой раз подумают, прежде, чем вякать. Тряхнув гривой, иду дальше. Снова трезвон. Что ж вам всем неймется-то. На дисплее высвечивается «Пригожин».

– О! Вспомнил энтузиаст… Алло!

– Маш, это я.

– Чего тебе надо?

– А... Я хотел с тобой поговорить.

– Удали этот номер телефона!

– Маш!

– Все, отбой!

Отключаю Серегу и сразу новый звонок, теперь от Светки:

– Маш, а с кем ты сейчас разговаривала?

– Свет, какая тебе разница, с кем я разговаривала.

– Маш, ну вообще-то с подругами так не общаются.

Достала уже.

– Фу-у-ух… А мы больше не подруги!

– Да-а-а? Филатова, подожди, ты что серьезно?

– А нет, мне сейчас самое время прикалываться…. Дорохина, бабы дружить не умеют, по определению. Ясно?