Ромео во тьме
Шрифт:
Доминик был так интересен, так уважаем и привлекателен для всех; он так красиво небрежно держал стакан и так вкусно пил, что Ромео безумно захотелось походить на него хотя бы в чем-то. Он постарался так же подхватить стакан и тоже сделал большой глоток. С трудом перевел дух: виски обжег его внутренности.
– Сейчас я ставлю спектакль. Это… – он не успел закончить. Боковым зрением он заметил нечто потрясающее. К Доминику, раскачиваясь будто корабельная мачта, подошла одна из тех девушек из компании. Фантастическая блондинка словно спустилась
Доминик вынужденным движением повернулся к ней. Он скользнул по ней ленивым ласкающим взглядом, и ее надменное лицо тут же приняло какое-то идиотское выражение:
– О-о-о, Доминик! – Видимо, только это и могли выговорить все женщины, на которых Мэйз устремлял горящий взгляд своих восточных глаз.
– Да, милая. – Он погладил ее по голой руке тыльной стороной ладони. Девушка явно забыла, зачем пришла.
– Ты ко мне не подошел… Ты совсем не обратил на меня внимания… – Пролепетала она, не отрывая взгляда от его лица. Доминик потрепал себя за волосы и улыбнулся какой-то новой улыбкой. Улыбкой притягательной настолько, что девушка нервно выдохнула и порывистым жестом хотела прикоснуться к его лицу. Он мягко перехватил ее руку и тронул запястье губами.
– Милая Петти. На тебя нельзя не обратить внимание. Ты сногсшибательна, как всегда. Значит, я не увидел тебя. Сегодня я немного занят. Прости. – Петти прерывисто задышала.
Он потянулся, вытягивая спину, и устало прикрыл глаза.
Ромео понял, что это означало конец разговору. Именно сейчас Петти надо было попрощаться и уйти. Но она продолжала стоять. Доминик вздохнул и сказал:
– Я позвоню. Если увижу тебя, конечно.
С этими словами он повернулся к ней спиной и кликнул бармена.
Петти помялась еще немного. Ее подмывало спросить, когда же он захочет увидеть ее в следующий раз. Но потом она поняла, что он не намерен продолжать беседу, сконфуженно поправила волосы и отошла. Доминик кинул раздраженный взгляд ей вслед, высоко задрав левую, рассеченную шрамом бровь.
– Не подумай, Ромео, я не злая скотина, которая ненавидит всех женщин. Итак, в конце концов, ты ставишь спектакль.
– Да. – Виски со льдом, которые допил Ромео, расслабили его голосовые связки, он вновь обрел дар речи и с увлечением стал рассказывать Мэйзу о спектакле, о стихах, о песнях, которые выходят у них вместе с Люсом. Даже о шахматах, плавании и бейсбольной команде, хотя то уж были дела минувших лет.
Он заметил, что когда Доминик слушал с интересом, то наклонял голову чуть вправо и щурил глаза. Если же раздражался, то наоборот, склонял голову к левому плечу и поднимал левую бровь.
Еще он заметил, что каждая женщина, которая проходила мимо них, обязательно оглядывалась на него. И множество мужчин крутилось рядом с явным намерением попасть ему на глаза. Только он никого не видел. Мэйз был полностью поглощен рассказами Ромео. Он заглядывал в небесные глаза этого парнишки. Они были необыкновенно
Совсем недавно и его глаза были такими. Пока вся чистота не измаралась о реалии мира больших дел. Сейчас он был не творцом, но правителем. Сейчас его глаза горели не вдохновением, но властью. Доминик думал, что мог бы оградить этого ангела от предательств и разочарований. То, что он сам прошел через все, вовсе не означало, что и Ромео необходимо идти тем же путем. Он сам мог бы снова повторить этот, им уже освоенный опыт, позволить ему оставаться неземным существом, ангелом с арфой. Дать ему петь и творить.
Власти и денег Доминика Мэйза было более чем достаточно для этого.
Орландо Роуд был уникален в своем даре распознавать большие таланты.
По этой причине Доминик Мэйз ни на мгновение не усомнился, что любые затраты на Ромео Дэнилса, как физические так и материальные, будут компенсированы с лихвой.
К тому моменту как Ромео закончил свой рассказ, клуб уже был наполнен публикой до отказа, и вышли танцовщицы живота, шпагоглотатели и мужчины, которые плевались огнем. Ромео пришел в ребяческий восторг и смотрел на все эти цирковые штуки широко раскрытыми глазами.
Мэйз же, давно пресытившийся подобными вещами, все размышлял и украдкой рассматривал его. Со стороны это был очаровательный, скромный, обыкновенный мальчик. Открытый и полный энергии, юный и немного стеснительный, он курил, чтобы казаться взрослее, и не скупился на улыбки.
С каждой минутой Мэйз все больше проникался к нему искренней симпатией и утверждался в решении помочь ему.
Когда они вышли из клуба, была уже половина пятого. Одинаковые охранники раскланялись с ними на прощание, пожелали им доброго утра и приходить еще.
Доминик глубоко вдыхал свежий влажный воздух ранних сумерек. Руки его мерзли, и он сунул их в карманы. Ромео следовал за ним по пятам, стараясь идти так же расслабленно и мягко как Мэйз.
– Я могу рассчитывать, что ты пригласишь меня на репетицию спектакля? – Неожиданно спросил Доминик
– Н-ну… – оторопел Ромео, – да, но когда все уже будет готово.
– Орландо говорил мне, что уже все готово.
– Н-ну, почти…
Доминик остановился, положил руку юноше на плечо и легонько сжал:
– Послушай, Ромео. Ты, кажется, не совсем понимаешь. Дело в том, что я живу не здесь. Я живу в Лос-Анджелесе, и здесь я всего на пару дней. Ради тебя могу остаться еще на пару. Поработать можно и в отеле. Но у меня нет возможности сидеть и ждать, пока у тебя все будет готово. Когда ближайшая репетиция?
Ромео понял, что решаться надо быстро.
– В воскресенье! – Не задумываясь, бросил он, хотя никакой репетиции в выходной и быть не могло. Ну что же, придется свистать всех наверх.