Ромео во тьме
Шрифт:
3.
Волнение в Университетском театре чувствовалось уже с восьми утра. Все были в полном сборе, даже Лайза, которая обычно свято чтила свои выходные.
С половины десятого вся плеяда эллинов столпилась у входа в театр и провожала гомоном и взволнованными взглядами каждую проезжающую мимо машину.
«Он должен быть или на большом черном Бентли или на мотоцикле!» – напутствовал всех Ромео, вытягивая шею во все стороны.
Без трех минут десять из-за поворота показался красивый черный автомобиль. «Это Бентли! Это он! Он!» – поднялся неимоверный галдеж.
Затаив дыхание, ребята наблюдали, как автомобиль величественно и неспешно приближался к ним.
В то же самое мгновение, из-за того же поворота, завизжав тормозами, вылетел сверкающий черный Порш с темными стеклами, беспардонно обогнал Бентли с правой стороны, и в мгновение ока уже глушил турбины рядом с шатром театра.
Из наглухо задраенной машины, сотрясая воздух, неслись мощные роковые басы: «Они зовут меня! Все зовут меня! Так зовут меня! Эти голоса!»
– Боже, – благоговейно пролепетал Люс, – человек слушает богов. Ведь это же «Джой Дивижн»! Крутой чувак! Кто же это обогнал твоего Мэйза, да еще справа?
Музыка внезапно оборвалась, и дверь «Порша» распахнулась.
После происшествия с мотоциклом Ромео следовало бы догадаться, кто мог позволить себе обгон с правой стороны. Однако он и в этот раз не узнал его.
К кучке студентов приближался представитель высокой богемы. Неряшливая прическа, темные очки. Одет он был в изысканно небрежный черный костюм, застегнутую на все пуговицы жилетку, из-под которой выглядывала белая рубашка, через шею был переброшен черный шарф, на ногах – мягкие мокасины для езды в спортивных машинах. Он приближался, засунув руки в карманы брюк, упругими и уверенными шагами.
– Да вот же он! – Охнул Ромео, который узнал Мэйза только по походке. – Он все время разный! Я опять его не узнал!
– Ни фига себе… Если это он, то он и сам – просто Бог. Красавчик… – с томлением прошептала Лайза, не в силах оторвать от него восхищенных глаз.
«Что же с ней будет, когда он снимет очки и посмотрит на нее в упор?» – Мелькнула в голове Ромео ехидная мысль.
Люциуса вдруг пронзило острое жало зависти. Завидовать, безусловно, было чему.
«Он что, целый автопарк с собой привез? Понты колотит». – Сдавленно проговорил он. Тем временем, Доминик остановился перед студентами, улыбнулся своей ослепительной улыбкой и снял очки. Его глаза скользнули по лицам ребят. Когда взгляд миндалевидных сияющих глаз остановился на Лайзе, та ощутила, как ноги ее деревенеют. Она заглянула в его лицо своим фирменным обольстительным взглядом, но мужчина уже пожимал руку Ромео, не обратив на нее особого внимания.
«Всем привет!» – Доброжелательно воскликнул он. И вошел в шатер, жестом увлекая всех за собой. У него был глуховатый приятный голос, который неким чудесным образом снял напряжение всех присутствующих. Радостно возбужденные, актеры полезли на сцену, Доминик и Ромео устроились на седьмом ряду пустого зала.
Когда суета поутихла, Доминик поднялся со своего места и обратился к студентам:
«Друзья, я очень рад, что мне выпала честь познакомиться с Ромео и с вами. Спасибо, что пожертвовали для меня своим воскресеньем. Меня зовут Доминик Мэйз, я представляю медиагруппу «Мэйз Глобал Текнолоджиз» и издательство «Кобальтовый Грифон». Одна из компаний группы работает с театральными и телевизионными постановками. Так что, хоть прайм тайм обещать вам не буду, – при этих словах шатер огласил дружный одобрительный смех ребят, – но и в «Доброе утро» в пять утра тоже не отдам. Так что, Ромео, можем начинать, если все готовы. Давайте, покажите, на что вы способны».
«Начнем!» – Ромео взмахнул руками как дирижер, и спектакль начался.
4.
Ребята старались как никогда. Даже Люс не пыхтел, хоть и задыхался в своей голове.
Сам Ромео словно видел постановку в первый раз, вроде как смотрел ее чужими, не своими глазами.
И нутро его похолодело оттого, что весь спектакль вдруг показался ему каким-то чудовищным фарсом, за который ему должно быть стыдно. Пьеса была полной бессмыслицей, актеры явно переигрывали, жесты их были механическими, а голоса звучали искусственно и цеплялись за слова.
Ромео украдкой поглядывал на Мэйза и пытался угадать, какие чувства испытывал тот. Чувствовал ли он то же, что и Ромео? Если и он решит, что пьеса бездарна, то ему точно конец! Ромео осел в своем кресле, когда лицо Доминика сменило выражение любопытного ожидания на непроницаемую маску, а левая бровь полезла вверх. Что-то было совсем не так. Вернее, все было не так!
В самой середине спектакля Доминик вдруг приказал всем остановиться
– Стоп! Ромео, прости. Вот эта сцена, Ариадна встречает Персея. Я не совсем…Мисс,– он указал пальцем на Лайзу. – будьте добры еще раз, пожалуйста. Повторите сцену.
Потом:
– Мисс, пожалуйста, больше жизни, меньше – куклы. Давайте еще раз!
И потом опять:
– Нет, еще раз! – Левая бровь его дернулась. Лицо потемнело. «Дело совсем плохо» – сник Ромео. После пятого повторения одной и той же сцены, которая никак не давалась Лайзе, Доминик не выдержал и вскочил с кресла.
– Ромео, дай мне сценарий! – Мэйз быстро пробежал глазами по той самой сцене. Затем он перевернул страницу, и лицо его мгновенно приняло прежнее, безмятежное выражение. Он опустился назад в свое кресло и погрузился в чтение, совершенно забыв обо всем.
Такое чтение было одним из его профессиональных навыков, ведь он прочитывал сотни рукописей еженедельно. Читать необходимо было быстро, но очень внимательно. Своим ассистентам он позволял только отсортировывать безнадежные рукописи от всех остальных. А уж все остальные он читал сам, отбрасывая посредственные от неплохих, неплохие – от коммерчески перспективных, перспективные – от будущих бестселлеров, а те, в свою очередь, – от потенциально классических и гениальных. В скоростном чтении можно было потерять главное: не увидеть важных мыслей между строк. Для этого Мэйз приучил себя полностью уходить от реальности во время чтения, словно в медитацию. Ничто не могло его отвлечь.
Итак, он проскальзывал взглядом страницу за страницей, а студенты застыли на своих местах, не решаясь издать хоть звук.
Лайза молча глотала слезы. Этот сукин сын придрался именно к ней. Он, на которого она так рассчитывала, что вот, придет и все поймет. Убедит весь мир, что Дженнифер Лоуренс не идет ни в какое сравнение с ней, Лайзой Венсон. Спасет ее от провинциальной серости. Разглядит ее одаренность сквозь ее красоту. А он даже и красоты не оценил. Так, мало того, сейчас собирается сделать из нее посмешище и бездарность. «Меньше куклы»…