Ромейская история
Шрифт:
Мимо прошли несколько патрициев. Лихуд с любезной улыбкой приветствовал их и сделал Кевкамену знак, что разговор пока закончен.
С трудом дождался молодой спафарокандидат конца долгой торжественной церемонии. Никем не замеченный, он выскочил за ограду дворца и едва не бегом бросился домой. Надо было тщательно обдумать сказанное Лихудом, но мысли путались, всё тело било как в лихорадке.
Что задумал Лихуд? Зачем он понадобился этому хитрому дворцовому интригану? Наверное, опытный сановник хочет впутать его в какое-нибудь тайное рискованное дело. Что ж, он готов на всё, только бы получить сан патриция. Будет власть, золото, он добьётся, непременно добьётся славы, он повернёт лицом к себе капризную фортуну, и, наконец, щедрыми дарами и любовью он покорит сердце гордой красавицы
Катаклон вытер со лба пот и улыбнулся. Надо верить, надеяться и иметь хоть малую толику терпения.
…С робостью и волнением прошёл Катаклон, сопровождаемый слугой в ярко-фиолетовой короткой тунике, в широкую залу, уставленную столами, крытыми белыми скатертями, с драгоценной фарфоровой и серебряной посудой. Высокие лекифы арабской работы, персидские вазы из голубого фарфора, блюда с изображениями сказочных птиц, красочные росписи на стенах – всё это на миг ослепило молодого человека. Он приложил руку к сердцу и отвесил хозяину глубокий поклон.
Лихуд с тою же ласковой улыбкой приветствовал его.
– Вот и наш юный друг, – обратился он к двоим восседающим за столами мужам в долгих белых придворных одеяниях. – Кевкамен Катаклон, спафарокандидат.
– Не заметил ли ты, юноша, на улице ничего подозрительного? – спросил Катаклона один из мужей, солидный толстогубый человек с чёрной окладистой, как у русов, бородой.
– Нет. Я был внимателен, останавливался, присматривался. Везде царят тишина и покой.
– Хорошо. Надеюсь на твою наблюдательность.
– А также на твоё благоразумие, – хриплым голосом добавил второй гость Лихуда, сухощавый седой старичок, маленький и подвижный.
– Перейдём сразу к разговору о деле, – предложил Константин Лихуд. – Садись на скамью, Кевкамен. Начинай ты, дорогой Михаил Кируларий, – обратился он к чернобородому. – Введи нашего юного Кевкамена в суть дела.
– Могу ли я быть откровенен при этом юноше? – насупив смоляные брови, пробасил Михаил, окидывая Катаклона полным недоверия недобрым взглядом.
– Можешь. Кевкамену тоже досталось от проэдра.
– Проэдра! – скривившись, злобно передразнил Лихуда старичок. – Какой проэдр из этого ничтожного евнуха? Позор империи ромеев – вот кто такой Иоанн Пафлагонец!
– Конечно, ты прав, сиятельный Никифор Кампанар, – любезно улыбаясь, согласился Лихуд. – Но я хотел рассказать вам ещё об одной подлости евнуха. Этому юноше Иоанн обещал сан патриция, если он выполнит данное ему поручение – убедит отряд русов остаться на службе у базилевса. Кевкамен блестяще исполнил свою задачу, и что же? Проэдр и не подумал сдержать своё обещание!
– Какая подлость! – воскликнул Михаил Кируларий.
– Чего ждать от такой крысы, как Иоанн! – проскрипел Кампанар. – Надо обить ему крылья! Сбить ворона с высоты!
Кевкамен сидел поражённый. Откуда Лихуд мог знать о поручении Иоанна и о его обещании?! С подозрительностью и даже некоторым испугом переводил он взгляд с одного патриция на другого.
Лихуд, видимо, догадавшись, какие мысли витают в мозгу юноши, счёл нужным поддержать его:
– Не удивляйся, юный друг, моей осведомлённости. Пока что я слишком нужный базилевсу человек.
Он рассмеялся скрипучим коротким смехом.
– Так я буду продолжать? – спросил, приподняв густую лохматую бровь, Михаил Кируларий.
Лихуд всё с той же ласковой улыбкой согласно кивнул ему.
– Ты, Кевкамен, должен обещать нам, что будешь хранить в глубокой тайне всё услышанное здесь. Поклянись на кресте. – Михаил подал Катаклону большой серебряный крест.
Кевкамен с благоговением поцеловал его и тихо вымолвил:
– Клянусь. Ни одна душа не будет знать.
– Помни, что Господь жестоко карает за нарушение крестного целования, – подняв вверх указательный перст, торжественно изрёк Кируларий. – Но перейдём к делу. Дабы ты разобрался во всём, выслушай меня, спафарокандидат. В столице сейчас есть много недовольных базилевсом Михаилом и его дядей. Патриции не хотят больше видеть над своими головами уродливую фигуру неблагодарного и коварного евнуха. Пора свалить проклятого Пафлагонца! Вот мы и собрались здесь обсудить кое-какие дела.
– В Константинополе сегодня негласно действуют три партии, – перебил Кирулария Константин Лихуд. – Первые, те, что стоят за нынешнего базилевса Михаила Пафлагона и держат сторону евнуха. Вторые – их возглавляет патриарх Алексей Студит, и среди его сторонников друнгарий Георгий Маниак, доблестный, но немного безрассудный воин, – хотят свергнуть Пафлагона и императрицу Зою, а вместо неё возвести на трон Феодору, её младшую сестру. А нам… Нам не нужна ни Феодора, ни пафлагонские евнухи. Мы хотим… Я не случайно вспоминал Константина Мономаха. Этот человек популярен в среде черни, он – обиженный, обделённый, сосланный, пострадавший от притеснений пафлагонской клики. Кроме того, Мономах неглуп, а нынешний базилевс и его дядя думают только о своих барышах, как рыночные торговцы. Во главе империи должен стоять державный муж. Допускаю, что Георгий Маниак хороший военачальник, но… Он человек вспыльчивый и недалёкий. Константин Мономах представляется нам более стоящей фигурой.
Кампанар и Кируларий одобрительно закивали.
– И ты думаешь… Достопочтимый Константин… Мономаха на трон, – пробормотал изумлённый Кевкамен.
У него в голове не укладывалось, как может его старый знакомый, добрый товарищ по университетской скамье его покойного отца восседать на золотом троне.
– А что? – Лихуд развёл руками. – Константин Мономах – человек знатного рода. Первый из известных нам Мономахов, некий Евстафий, выдвинулся ещё более двухсот лет тому назад, в правление базилевса Феофила [61] . Он был судьёй. Высокую должность занимал и отец Константина – его звали Феодосием. Но он оказался причастен к заговору против базилевса Василия, дяди нынешней базилиссы, и хотя не был казнён, но карьеру свою погубил. После тех событий и его сына не подпускали близко к императорскому трону, пусть он и не подвергался преследованиям. Зато при следующем базилевсе, Романе Аргире [62] , Константин Мономах стал членом синклита, но потом пафлагонская клика, опасаясь его влияния, отправила сего мужа в ссылку. Так что происхождение у него достаточно высокое. К тому же вспомни: в прошлом базилевсами не раз становились даже выходцы из простонародья. Император Юстин [63] был обыкновенным крестьянином из Фракии, а Василий Македонянин [64] – конюхом на императорском ипподроме.
61
Феофил – византийский император, правил в 829–842 годах.
62
Роман III Аргир – византийский император в 1028–1034 годах.
63
Юстин I – император Византии, правил в 518–527 годах.
64
Василий I Македонянин – правил с 867 по 886 год.
– А Анастасий Дикор [65] – простым солдатом, – хрипло добавил Никифор Кампанар.
– В этом нелёгком деле у нас, думаю, появится крепкий союзник, – с улыбкой сказал Лихуд. – Не опасайся, Кевкамен, мы тщательно всё взвесили.
– Какой союзник? – ошалело озираясь по сторонам, почти шёпотом спросил Кевкамен.
– Императрица Зоя. Разве ты не слышал, каким унижениям и какой мерзости подверглась порфирородная? Это она возвела на престол Михаила Пафлагона, своего любовника. И чем ответил он ей? Первое время он ещё строил из себя пылкого влюблённого, а уж потом… Вместе со своим дядей они по сути заточили несчастную в гинекее. Базилисса тяжело страдает от их чёрной неблагодарности.
65
Анастасий I Дикор – император в 491–518 годах.