Ромейский Квест
Шрифт:
– Слушаюсь повелитель!
– Стукнул кулаком в окованную грудь бравый Гермоген.
– Я буду защищать вино, - как Гораций мост!
– Седой вояка повернулся к воинам - За мной, мои храбрецы!
Гермоген и его храбрецы, бренча бранным железом, побежали выполнять смертельно опасный приказ. Впрочем, предусмотрительно оставив отряд "кандидатов" во дворе, на случай, если повелителю все же придется прыгать. Ипатий чуть повеселел.
...И все же, императору пришлось провести еще несколько тревожных часов, сидя у окна, слушая глухие стуки в дверь, и сиплый гул голосов диких славянинов. Лишь к утру удары их стали ослабевать, становится все реже, и наконец, затихли. После того, отважные гвардейцы Гермогена, ощетинившись
***
Глава четвертая.
Римская империя, Новый Рим, территория императорского дворца, - день, спустя сутки после мятежа варангов ...
О, сколь много должен уметь правитель державы! Он должен знать дела мира: сколь собрано налогов, почему их собрано так мало, и карманы каких чиновников стали слишком глубоки. Должен уметь быть незаменимым посредником между партиями и сословиями. Чтобы одни не перегрызли других, и чтобы все не задружились против него. Он должен слыть справедливым, но грозным. Должен знать дела войны: как вести войско в походе, и как построить его в бою. Он должен уметь хитрыми делами оборотить соседние народы друзьями себе, и врагами друг-другу. Он должен никому не доверять, но знать на кого опереться; будто путник идущий по кочкам гиблого болота, где один неверный шаг - гибель. Вот сколь много должен уметь делать правитель державы.
Но самое главное, что должен уметь правитель - делать бесстрастное лицо. Можно выпестовать людей, которые будут верны. Можно найти толковых сановников, которые помогут тебе в управлении царством. Можно натрудить умелых полководцев, которые обратят твоих врагов в прах. Но никто не сможет построить вместо тебя каменную физиономию, когда ты сидишь на троне, и принимаешь послов. Облик царя в этот момент должен быть спокоен. Взгляд - мудр и безмятежен. Перед послами, не человек. Перед послами - наместник и отражение Бога. Правитель Державы Ромеев, - величайшего царства в истории. Послы не могут его ничем удивить. Не могут ничем напугать. Послы правителя могут только заинтересовать. Могут испросить о милости. И тогда, он, - может быть - явит свою милость.
Хотя бы в виде легкой улыбки.
Говорят, в далекой островной стране, куда доплывали вездесущие ромейские мореходы, жил узкоглазый народец, который буквально помешан на бесстрастности. Воины малого народца ходили в смешных запашных пижамах, постоянно друг-другу кланялись, и делали пустые лица, - будто бы ничто в мире их не колышит. Но все это была фальшь, потому что истинным своим нравом народец сей напоминал бурных выходцев с хребтов Кавказа. Стоило одному островитянину задеть другого локтем, - и пижамные воины начинали дико пучить глаза, шипеть и мяукать, будто коты перед случкой. А потом обнажались кривые, дрянного металла сабли, и лилась из желтых тел горячая кровь...
Ясное дело, правитель Ипатий умел владеть собой куда лучше незадачливых островных варваров. Однако, сейчас даже ему, - последователю учений древних философов и стоиков, трудно было быть господином своим страстям. Потому что вчера, его - римского императора чуть не убили его собственные элитные телохранители. А сегодня Ипатию предстояло принимать послов.
...Два посольства из разных краев прибыли к ромеям. Было это уже несколько недель назад. Так уж было заведено в обычаях ромейской державы - послов мариновать. Чтоб значит знали, во-первых,
Теперь дело было за малым, - изобразить эти самые бодрость и веселие...
Ипатий вздохнул, и обвел окружающих суровым взглядом. Слуги суетились. Десяток человек вился вокруг повелителя как мухи вокруг... меда. Легкими невесомыми касаниями они поправляли Ипатию прическу, надетый на голову венец. Слуги расправляли долгополую рубаху, украшенный золотом и жемчугами богатый плащ. Вся это привычная, и обычно незаметная профессионально-ласковая суета, сегодня раздражала правителя. Так много слуг. А где они все были вчера, в минуту опасности? Разбежались по углам как тараканы, и поджидали чем окончится смута. Вот они люди. Вся их подлая суть.
Да нет, были и верные люди. Любимый секретарь Ефтропий, да два воина-евнуха, стоящих вчера у спальни на страже, не изменили своему долгу. Потому и лежали теперь битыми, на попечении императорского врача. Руки у варангов тяжелые. А эти, - холуи...
Ипатий раздраженно взмахнул руками, будто сбрасывая с плеч плащ, - и слуги тут же отпорхнули в стороны, как испуганные бабочки. Император двинулся вперед - к своему роскошному трону. Комнатка где сейчас находился повелитель и его прислуга, была крохотной, - всего в ней и было что четыре неукрашенных стены, да неимоверно богатый, отделанный золотом и самоцветами трон, - который здесь смотрелся чужеродно. К тому же сам трон стоял для непосвященного человека странно, - ибо сидящий на нем человек упирался лицом в стену. Не совсем глухую, впрочем, были в ней для тайного взора отверстия...
Ипатий подошел, подоткнул рубаху, и уселся на трон. Поерзал ягодицами, устраиваясь на мягкой подушке поудобнее. Раздражение не отпускало.
– Скипетр!
– он протянул правую руку, и подбежавший слуга, раболепно согнув спину, вложил ему в раскрытую ладонь увесистый жезл. Ипатий с трудом подавил желание отоварить жезлом слугу по хребтине.
– Державу!
– Во вторую руку ему вложили золотой шар, символ всей земли, которой Богом доверено править ромейскому властителю. Дать бы тяжеленой державой служке в лоб!..
Ипатий снова вздохнул, укрощая гнев. Господин гневу своему - господин всему.
– Ну что?
– Спросил он у слуги, который прильнул к смотровому отверстию в стене.
– Врата растворяются, господин, - отозвался слуга.
– Послы входят в зал.
– Ну-с, снизойдем...
– буркнул Ипатий, и решительно топнул пяткой по секретной педальке у подножия трона.
Тихо затарахтело и защелкало, - пришел в движение сложнейший механизм, сотворенный древними чудотворцами. Завращались сокрытые зубчатые колеса соединенные друг с другом по рецептам античных магов-механиков. Трон под Ипатием дрогнул, и поехал вниз.
Ипатий опустился сквозь пол комнатки, и... оказался на небесах. Вокруг плыли нарисованные облака, сияло голубое небо. Каждый раз проезжая на своем троне здесь, Ипатий не уставал поражаться искусству украшавших большую тронную залу мастеров. Даже вблизи все выглядело великолепно. Для собравшихся же внизу придворных, и иноземных послов, император действительно будто-бы спускался с неба. Посланец Бога, снизошедший до смертных просителей.
Что-то в механизме трона закряхтело, и Ипатий почувствовал, как его слегка потряхивает. Надо будет сказать главному механику дворца, пусть проверит конструкцию. А то, не приведи боже, застрянешь на пол пути. Уже проходили. Кричи тогда на послов с верхотуры, а как уйдут, жди пока притащат длинную приставную лестницу...