Ромейский талисман
Шрифт:
Вечерняя заря была тихой и спокойной, раздутое красное солнце медленно скатывалось на верхушки деревьев. Некрас начал волноваться. Уж больно долго сидит его зазноба в бане, не угорела ли? Самая пора ей выбежать, освежиться в прохладной воде Змейки, а заодно его порадовать своей красотой. Может, и сбудется сегодня его мечта – увидеть ее нагой. От этих мыслей сердце Некраса начинало сладко сжиматься, и жар приливал к лицу – и не только к лицу…
Девичьи голоса и звонкий смех распугали уток, заставили Некраса вздрогнуть и забыть об орехах и своих грезах. В дверях бани показалась стройная нагая фигурка. Некрас узнал Ивку, Ольгину подружку и первую выбутинскую красавицу. Девушка подняла руки к небу, будто обращаясь к уходящему с небосклона Яриле, тряхнула копной влажных волнистых волос и с визгом бросилась в воду. Некрас с бешено бьющимся сердцем наблюдал, как девушка плещется в зеленоватой воде затона. А потом Ивка вышла на берег и посмотрела в его сторону.
– Ольга! – крикнула она, смеясь. – А жених-то твой тут!
Некрас вздохнул глубоко и шумно, прянут в глубь борти. Ивка между тем нарочито медленно, раскачивая бедрами, подошла к его убежищу, засмеялась весело и бесстыже.
– Нехорошо оно, за девушками подглядывать! – назидательным тоном заявила она. – Чего прячешься, а, Некрас?
– Чего ты? – Некрас выглянул из дупла. – Ничего я не подглядываю.
– Ага, рыбу ловишь. – Ивка тряхнула шевелюрой, провела ладонями по телу. – Ну как, нравлюсь я тебе?
– Чего? – Некрас пытался отвести глаза от бесстыжей, но не мог. Уж больно хороша была Ивка: темноволосая, стройная, смуглокожая, с большой тяжелой грудью и крутыми бедрами, гибкой спиной, длинными ровными ногами. И еще встретился ошеломленный Некрас с девушкой взглядом. Ивка смотрела на него так, как еще ни одна женщина никогда на него не смотрела.
– Чаю, не меня ты хотел увидеть, – промурлыкала Ивка, щуря зеленоватые, как воды Змейки, глаза, будто кошка на солнце. – Не ради меня тут укрылся. Но я тебя прощаю. И за старание хвалю. Нравится нам, девушкам, когда нами парни любуются. Только вот спрятался зачем? Попросил бы хорошо, я бы тебе и так все показала, что у меня есть. А и по чести сказать, прятаться ты, Некрасушка, не умеешь. Место укромное нашел, но орехов нагрыз, скорлупа тебя выдала. А с девушками умеешь обращаться?
– Это как? – Некрас потупил взгляд; от ослепительной наготы Ивки у него начала кружиться голова и в глазах потемнело.
– Как-как! Радовать нас. Чай взрослый уже, знать должон. А то спускайся, в баньку с нами пойдешь. Мы с Ольгой тебя обиходим, а ты рожон нам свой покажешь, подержаться за его древко дашь. Он у тебя вырос уже поди?
– Какой еще рожон?
– Тот самый, мужской. Мне ажио снизу видно, как он из твоих портов выбраться хочет. Чаю, крепкий он у тебя, горячий, в бой так и рвется. Помочь тебе его успокоить, али сам справишься?
– Да ну тебя! – Некрас, не помня себя, выскочил из дупла, бросился бежать сломя голову под издевательский хохот девушки. Влетел в кусты, ломая ветки, расцарапался до крови. Уже у деревенских огородов остановился, чтобы отдышаться. Душа была переполнена обидой, злостью, стыдом – и удивительным и сладостным чувством открытия великой тайны, которую он уже давно жаждал для себя разгадать.
Ивка проводила незадачливого юношу долгим взглядом, перестала смеяться, вздохнула и вернулась в баню. Ольга сидела на полке, запустив ладони в свои пышные пепельно-льняные волосы. Ее ладная точеная фигурка в сумраке бани, казалось, излучала мягкий свет.
– Прогнала поганца, – сказала Ивка, усаживаясь рядом с подругой. – В борти сидел, ждал, когда выйдешь прохладиться в затоне.
– Думаешь, влюблен он в меня? – спросила Ольга.
– А то! Козе понятно, что голову потерял. Хвостом за тобой ходит, проходу не дает. Вот и жених тебе. – Ивка засмеялась, окатила себя горячей водой из ковша. – Теперь иди, ополоснись. Убежал он, только пятки по кустам сверкали.
– Не хочу что-то. Мне и так хорошо.
– А я что-то упрела совсем. Пора каменку гасить и домой отправляться, вечерняя заря уже. Банник на нас рассердится, что после заката паримся.
– Ты мне свой сон хотела рассказать.
– А и верно! – Ивка уселась на полке, обхватила колени ладонями. – Снилось мне, что мы с тобой бежим по дороге, взявшись за руки. А за нами бегут псы такие страхолюдные! Черные, огроменные, как телята. Будто кто-то их на нас натравил. А потом я воинов видела – совсем таких, как мы в прошлый пяток с тобой на торжище во Пскове видели. В броне, на конях. Будто они нас от псов этих защитить хотели. Что потом было, не знаю – мамка меня разбудила, корову доить. Как думаешь, пустой мой сон?
– Не знаю, Ивка. Собак во сне хорошо видеть.
– Это медведя хорошо видеть, – возразила Ивка. – Медведя видеть к жениху богатому. А сон этот непростой, сердцем чую. Мне ведь иногда вещие сны снятся. Олонесь [16] приснилось, что Желудяк, мальчонка соседский утонул – так оно и вышло, потонул, бедняжка, в Мавкином омуте, и тела его не нашли!
– Все, упарилась я! – вздохнула Ольга. – Домой пора. Некрас, чаю, не вернулся.
– Не, – засмеялась Ивка. – Я ему про рожон сказала, так он весь красный стал, как рак вареный.
16
Олонесь – в прошлом году.
– Ивка. а ты когда-нибудь его… ну, рожон этот видела?
– Видела. – Ивка хихикнула. – Только ты не подумай чего дурного! Славята-кузнец как-то пьяный меня зажать хотел. Я с огорода шла, а он и навстречу. Блазнить начал, а потом взял и порты спустил. И показал. Знаешь, как я от него припустилась! Аж платье разорвала, когда через плетень сиганула.
– Вот дурак!
– Знамо дело, дурак. Видеть его с тех пор не могу. – Ивка плюнула на каменку.
– И… какой он?
– Рожон-то? – Ивка расхохоталась, начала шептать Ольге на ухо. Даже в жаркой бане Ольга почувствовала, как начали гореть у нее уши.
– Маменька родная! – вырвалось у девушки. – И этой-то штуковиной они нам туда?
– А ты не бойся, мне бабы сказывали, оно только по первой больно. А потом… – И Ивка, сверкнув глазами, вновь рассмеялась. – Чего это ты о рожнах вдруг заговорила? Замуж охота?
– Неохота, – отрезала сердито Ольга и встала с полока. – Все, заливай каменку. Идти надо.
Ивка удивленно посмотрела на подругу, пожала плечами. Ольга выскользнула в предбанник, быстро набросила платье. Пальцы у нее дрожали, когда она заплетала влажные волосы в косу. После жаркого духа бани прохладный вечерний воздух показался девушке необыкновенно сладостным. Закат почти погас, прозрачные летние сумерки сгустились до темноты. Ольга, осторожно ступая по песчаному берегу, отошла от бани, остановилась в ожидании Ивки. В следующее мгновение за ее спиной треснула ветка.