Росс Полдарк
Шрифт:
– Я требую от вас обоих и настаиваю мня-мня-мня...
Волосы Джини цвета меди расчесали так, что они блестели под самодельной белой муслиновой вуалью, ладно сидевшей на её головке.
Джим нервничал и несколько раз промедлил с ответами. Он слегка смущался от собственного великолепия, поскольку Джинни купила ему у разносчика яркий синий платок, а он прикупил поношенный сюртук, почти как новый, темно-синего цвета с яркими пуговицами. Скорее всего, он станет его парадным сюртуком на следующие двадцать лет.
– ...и жить согласно законам; во Иисусе Христе, Господе Нашем, аминь.
Мистер Оджерс вскоре вернулся к своему луку.
Праздничный обед для всех желающих устроили в коттедже Мартинов. Росса тоже пригласили, но он сослался на неотложные дела в Труро, понимая, что гости в его отсутствие будут веселиться свободней.
Поскольку, помимо невесты, Мартинов насчитывалось одиннадцать, а Картеров, не считая жениха, шесть, места для гостей были ограничены. Старина Грит трясся и кряхтел в углу возле камина, компанию ему составляли Джо и Бетси Тригги. Присутствовали Марк и Пол Дэниэлы, а также миссис Пол и Мэри Дэниэлы. Уилл Нэнфан с миссис Нэнфан были посаженными отцом и матерью невесты; Джуд Пэйнтер потратил полдня на то, чтобы сюда добраться, Пруди не позволила прийти мозоль; даже Нику Вайгасу с женой удалось каким-то образом проскользнуть; но им всегда удавалось проскальзывать, когда дело касалось дармового угощения.
Комната был так переполнена гостями, что детям пришлось сидеть на полу, а ребятишек от девяти до шестнадцати лет усадили по двое на деревянной лестнице, ведущей в спальню.
– Прям, как зверушки в ковчеге, - добродушно сказал им Джуд.
Деревянная скамейка, на которой Джим с Джини коротали тихие, темные вечера, удостоилась чести стать свадебной скамьей, где, словно пара голубков, на виду у всех гостей восседали молодожены.
Праздничные кушанья представляли собой смесь блюд, способных вызвать не только аппетит, но и несварение желудка. Однако под рукой имелись щедрые запасы портвейна и домашней медовухи, чтобы запить еду и сделать сообщество в желудке еще более взрывоопасным.
Когда праздничная трапеза закончилась, Заки произнес речь, а Джим поблагодарил гостей за добрые пожелания. Джинни же покраснела и наотрез отказалась говорить. Даже при распахнутой двери воздух в комнате стал нестерпимо горячим и душным, и гости начали задыхаться. Малыши стали капризничать, а детки постарше притомились от тяжелой еды и нехватки воздуха. Тогда женщины и дети вышли наружу, оставив мужчин в комнате. Теперь те могли вытянуть ноги, закурить трубки или нюхнуть табаку, свободней распивать свой портвейн и джин и довольно вести беседу про то, как на сто двадцатом уровне в забой просочилась вода или о шансах на уловистый сезон сардин.
Приготовления мужской половины общества к завершению празднества на свой манер вызвали неудовольствие миссис Мартин и миссис Пол Дэниэл. Однако Заки, невзирая на то, что пару лет назад обрел Господа на одном из религиозных собраний в Сент-Агнесс, отказывался расстаться со спиртным, и его примеру следовали другие.
Портвейн был дешевым пойлом, которое Заки купил по три шиллинга шесть пенсов за галлон, а вот джин - первосортным. Тихим сентябрьским вечером собравшаяся здесь восьмерка отправилась на куттере из Сола в Роскофф, и среди товара, привезенного ими обратно, лежали два больших бочонка превосходного джина. Один бочонок они тотчас же распили, а второй решили приберечь для праздничной поры. Так что Джуд Пэйнтер, один из восьмерки, припрятал бочонок, опустив его в прохудившийся бак для сбора дождевой воды возле оранжереи в Нампаре, где тот мог лежать вдали от назойливых глаз сборщиков податей. Там он и хранился всю зиму. Сегодня же Джуд Пэйнтер с Ником Вайгасом принесли его ради такого случая.
Пока женщинам, по большей части не допускавшимся в новый дом, показывали окрестности, а выводок детей следовал за ними по пятам, мужчины готовились напиться до состояния приятной расслабленности.
– Поговаривают, - прозвучал тонкий ровный голос Ника Вайгаса поверх его кружки, - что все шахты надолго закроют. Поговаривают, что человек по имени Рэйби скупил все крупные отвалы в графстве, и есть подозрение, что он сможет обогатить всю пустую породу и обеспечить Англию на сто лет вперед.
– Неужели это возможно, - сказал Уилл Нэнфан, втянув свои большие плечи.
Заки глотнул джин из своей кружки.
– Чтобы дела стали хуже, чем сейчас, даже этого не потребуется. Объединенные шахты Святого Дня в прошлом году показали убыток в восемь тысяч фунтов, и одному Богу известно, что покажет Грамблер, когда подсчитают в следующий раз. Но это не подходящий разговор для свадебного пира. У нас есть свои участки и дома, и деньжата водятся. Возможно, не столько, сколько бы следовало, но тут куча напившегося в стельку народа, готового к переменам...
– Ужасно странный джин, Заки, - сказал Пол Дэниэл, вытирая усы.
– Отродясь такого не пробовал. Или, может, лишь разок... может, разок...
– Ну, - ответил тот, облизывая губы, - если бы я так не увлекся разговором, то подумал бы то же самое. Теперь вспоминается, у него вкус как... как...
– Как у скипидара, - дополнил Марк Дэниэл.
– Ужас как дерет, - сказал старик Грит, - ужас как дерет. Но в дни моей молодости считалось, что стаканчик джина должен драть горло. Так считалось. Когда я в шестьдесят девятом искал медь на Верхнем озере, была там лавчонка, которая продавала пойло, от которого прям кожа с рук слезала.
Джо Триггу, самому старшему из присутствующих, дали кружку джина. Все наблюдали за ним, следили за выражением его морщинистого старого лица с отпущенными бакенбардами. Тот поджал губы, громко чмокнул, отпил снова и опустил пустую кружку.
– И близко не так хорош, как тот, что мы привезли из Роскофа в прошлом сентябре, - прорычал он приговор.
– Но это он и есть, - воскликнули двое или трое.
Наступило секундное молчание.
– Другой бочонок, - произнес Джуд.
– По мне так вкус нормальный, но не такой выдержанный. Вот что не так. Надо было подержать его еще подольше. Как старая корова дядюшки Небби, - он забормотал про себя песенку: