Россия и мусульманский мир № 7 / 2013
Шрифт:
В 2000-е годы в связи с изменением курса развития федеративных отношений в стране некоторым образом трансформировались и основные задачи региональных политических мифов. Задачей номер один для местной элиты стала легитимация власти не перед населением республики, а перед федеральным центром в силу практически прямой зависимости от него. В частности, со сменой политического лидера республики на второй план отодвинулся и пресловутый героический миф, идеализирующий первого президента Татарстана. На смену ему пришел, по словам самого М.Ш. Шаймиева, «не политик, а хозяйственник». Уже в своем первом послании Госсовету Р.Н. Минниханов недвусмысленно дал это понять. Российский исследователь Р.Ф. Туровский так охарактеризовал выступление Президента Республики Татарстан, в котором он отказался говорить о политических вопросах, в том числе и о взаимоотношениях с Центром: «Послание господина Минниханова означает “смену логики отношений” Казани и Москвы. Его задача – показать федеральному центру, что Татария – такой же субъект, как и все, и не претендует на особое положение… Минниханов стремится подстроиться под политику Кремля, тем более что ему нужна политическая поддержка федерального центра и лично Д. Медведева, а лояльность зачастую приносит еще и бонусы». В русле этой обновленной тенденции в эволюции национально-территориального устройства страны идея суверенитета, ставящая акценты на интересах преимущественно титульной нации, в 2000-е годы в дискурсе политической элиты Татарстана прослеживается уже не так отчетливо. Теперь, по словам В.К. Мальковой и В.А. Тишкова, несмотря на значимость этнического вопроса для основных субъектов местной политики, официальная пропаганда в Татарстане рьяно отстаивает идею о полиэтничном составе населения республики.
Тем не менее, подчеркивая свой статус равноправного субъекта РФ, регионы не всегда согласны с тем, как складываются их взаимоотношения с федеральным центром. Так, в ходе проведения сравнительного исследования официальных сайтов российских республик В.К. Малькова и В.А. Тишков выявили некоторые «обиды», затаенные татарстанской элитой. В частности, представителями электронных СМИ республики в качестве несправедливых действий Центра в национальной сфере упоминаются требования пересмотра некоторых положений новой редакции Конституции Татарстана, направленных на снижение статуса Татарстана и нивелирование национальных особенностей республики.
Анализ трансформации некоторых сюжетов региональных политических мифов Татарстана 2000-х годов позволяет сделать вывод о нелинейности данного процесса, который выступает как причиной, так и следствием многих федеративных тенденций. Сегодня, когда происходит смена векторов развития регионов, исследование локальных политических мифов не только может дать новые знания о политических процессах в регионах, но и позволит выявить наиболее значимые для местной элиты ценности, распознать их стратегии, а также тенденции и явления в политико-идеологической жизни субъектов РФ.
Место и роль ислама в регионах Российской Федерации, Закавказья и Центральной Азии
Исламская община в Адыгее: внутренняя неоднородность и тенденции развития
Данная статья представляет результаты исследования в Республике Адыгея, проведенного в 2010–2011 гг. На начальном этапе в декабре 2010 г. были проведены интервью с муниципальными служащими, курирующими вопросы взаимодействия властей с религиозными организациями. Интервью были проведены также с экспертами, осведомленными о ситуации в мусульманских общинах в Тахтамукайском и Кошехабльском районах и в городе Адыгейске. При этом использовался метод полуструктурированных интервью, т.е. основные вопросы респондентам были подготовлены заранее, но допускалась возможность свободной беседы и уточняющих вопросов. Затем, весной и летом 2011 г., проводился социологический опрос населения в Майкопе и Тахтамукайском районе (опрошено свыше 250 человек). По итогам опросов, почти 80% респондентов-адыгов считают себя мусульманами. При этом примерно такая же доля мусульман затруднилась ответить, какого направления в исламе (какого мазхаба) они придерживаются.
Респонденты были опрошены также на предмет знания ими основополагающих культовых норм ислама, предусмотренных для случаев поминок, свадеб, рождения детей и некоторых других. Выяснилось, что подавляющая часть респондентов не знает этих норм. Кроме того, почти половина респондентов сочла, что уровень знаний об исламе недостаточен также у имамов и эфендиев.
Респонденты указывали, что в 70% случаев они получали знания об исламе у собственных родителей, а около 30% знакомились с основами ислама через средства массовой информации. Коран был основным источником знаний примерно для 20% респондентов. Основополагающую роль друзей и близких в распространении исламских знаний отметили 15% респондентов (в данном случае анкета предусматривала возможность нескольких ответов).
Опрашиваемые указали, что в 70% случаев не совершают намаз. Почти 60% считают, что традиционные общественные и семейные нормы адыгэ хабзэ предпочтительнее норм шариата. Семейные отношения строятся в соответствии с нормами ислама у 5% семей. Регулярно посещают мечети, по данным, полученным от экспертов, от 2 до 5% мусульман. А по данным массового опроса – менее 10%. Каждый десятый адыг не считает себя мусульманином. Это объясняется тем, что в числе опрошенных были люди старших возрастов, впитавшие в себя атеистические убеждения еще в годы социализма. Некоторая часть людей, не считающих себя мусульманами, являются приверженцами иных религиозных взглядов. Немногим свыше 10% затруднились ответить на вопрос о том, считают ли они себя мусульманами.
Таким образом, подтверждается отличие Адыгеи от других северокавказских республик как территории, где ислам менее укоренен, а в социальных отношениях, включая семейные, преобладают светские нормы.
По оценке экспертов, ситуация в исламских общинах складывается благополучно. Такое мнение высказали все без исключения эксперты. Хотя, как обращали внимание эксперты, в отдельных населенных пунктах появилось небольшое количество ортодоксальных («нетрадиционных») мусульман («бородачей», «тюбетеечников»), воззрения которых несколько противоречат «традиционному исламу» и «адыгству». С точки зрения экспертов из мусульманской среды, плюсом является то, что количество верующих увеличивается. Чиновники же говорили, прежде всего, о благополучии ситуации в том смысле, что отсутствует религиозный экстремизм.
В ответ на просьбу кратко оценить ситуацию в конкретной исламской общине были получены такие ответы: «Нормальная ситуация, все спокойно, хорошо. По крайней мере, сейчас все под контролем, а что дальше – будет видно»; «Хотелось бы лучшего, хотелось бы большего. Но по сравнению с другими населенными пунктами, может быть и с Майкопом, я считаю что у нас ситуация намного благоприятнее, т.е. если по количеству посещающих мечеть, по количеству мусульман, приходящих на пятничные намазы, у нас мечеть не вмещает, по пятницам люди молятся и на улице»; «Ситуация стабильная и не подвергается сомнению… отсутствие каких-либо противоречий между основными местными конфессиями – исламской и христианской, потому что и на телевидении была практика совместных передач по православию и мусульманству. Поэтому вопросы, связанные с взаимным сотрудничеством и взаимодействием органов местного самоуправления и религиозных организаций, решаются на уровне партнерских отношений. Там, где власть может в порядке компетенции, она поддерживает религиозные организации. В нашем районе не наблюдается таких действий, которые мы могли бы назвать противостоянием».
Тем не менее при социологическом опросе 15% опрошенных сочли, что в Адыгее может возникнуть реальная угроза радикализации части мусульман. Почти 45% респондентов затруднились сказать, возможна или невозможна дестабилизация на религиозной почве. А 15% заявили, что в ближайшее десятилетие у правоохранителей возрастет количество претензий к верующим. Половина опрошенных сочли, что отношения правоохранителей и мусульман будут складываться бесконфликтно.
В процессе интервьюирования экспертов большинство из них указали и на то, что среди мусульман есть определенные противоречия, в частности по вопросам толкования вероучения. А в массовом опросе было выявлено, что наличие подобных противоречий уже признают примерно 20% респондентов. Основные противоречия, с их точки зрения, концентрируются в вопросах о культовой стороне поминальных обрядов (так считают около 4%), иных ритуалов (4%) и вопросах толкования вероучения (3%). Свыше 10% респондентов считают эти противоречия уже очень острыми. Но примерно треть – что острота невелика. Половина респондентов затруднились оценить ситуацию.