Россия и мусульманский мир № 7 / 2014
Шрифт:
Разумеется, мотивы включения международными экспертами в мировой рейтинг влиятельнейших персон мусульманского мира той или иной фигуры, ассоциирующейся с религиозными, интеллектуальными, политическими и прочими элитами, могут быть самые разные – не исключаются также и политические, и чисто коммерческие. Говоря о научном подходе, напомним, что в элитологии принято выделять понятие «влияние» как в широком смысле, т.е. как способность субъекта (актора) вызывать изменения в поведении, установках, взглядах тех, с кем взаимодействует субъект влияния; а также в узком смысле – как возможность участия того или иного человека в принятии ключевых решений и / или оказании существенного влияния на этот процесс 12 .
12
Даровин И.Я., Полунин Ю.А. Методика исследования «Самые влиятельные люди России – 2003» // Самые влиятельные люди России – 2003. – М., 2004. – С. 16.
В контексте выявления степени влиятельности того или иного человека (группы лиц) в мусульманском сообществе страны мы предлагаем
В изучении феномена мусульманского сообщества мы оправданно придерживаемся более широкого политологического подхода с присутствием исламоведческого компонента, позволяющего идентифицировать мусульманское (исламское) сообщество как «сложное явление с множеством феноменологических характеристик в самых разных областях: экономическом укладе и социально-территориальной организации, линиях коммуникации и каналах воспроизводства и т.д.» 13 . Поворот к мусульманскому сообществу как к коммуникативному сообществу, в котором к базовым условиям процесса коммуникации причисляется «иммунитет против подавления и неравенства, симметричность коммуникации, руководимой одним мотивом – совместным поиском истины» 14 , а знание, приобретение которого есть «обязанность каждого мусульманина» 15 , оказывается одной из функций коммуникативного действия, ориентированного (по К.-О. Апелю 16 и Ю. Хабермасу 17 , допускающим существование идеального «неограниченного коммуникативного сообщества») на взаимопонимание, в котором интериоризация норм осуществляется на основании убеждения или санкций, или на сложном соединении того и другого, заключенного в формуле «побуждение к одобряемому и удерживание от порицаемого» 18 , становится исходным пунктом его анализа как политического концепта.
13
Магомедов А. Указ. соч. – С. 159.
14
Неретина С.С. Концепты политической культуры / С.С. Неретина, А.П. Огурцов. – М. – С. 193.
15
Аль-Хашими М.А. Мусульманское общество в свете Корана и Сунны / Сост., пер. с перераб., прим. Е. Сорокоумовой. – М., 2012. – С. 492.
16
См.: Апель К.-О. Трансформация философии. – М., 2001.
17
См.: Хабермас Ю. Моральное сознание и коммуникативное действие. – СПб., 2000.
18
Аль-Хашими М.А. Указ. соч. – С. 490.
«Концепт составляет ядро концепции, которая, претендуя на общезначимость, все же несет на себе отпечаток личности, ее взглядов, установок, способов постановки и решения проблем» 19 . В мусульманском сообществе такой центральной личностью является Пророк Мухаммад, прошедший путь от арабского проповедника, принесшего единобожие в политеистический город Мекку, до главы исламского государства, основателя и лидера мирового движения. Провозглашенная Мухаммадом доктрина ислама, который, по выражению американского исследователя мировых религий Р. Райта, «родился не с решительным и твердым характером, а как гибкий компромисс между иудаизмом, христианством и арабским язычеством» 20 , после смерти Пророка была за относительно короткое время «растиражирована» его последователями.
19
Неретина С.С. Указ. соч. – С. 200.
20
Райт Р. Эволюция Бога: Бог глазами Библии, Корана и науки. – М., 2012. – С. 451.
Известный иранский богослов и исследователь истории религий М.Х. Бехешти так описывает факторы, обеспечившие успех ислама по всему миру: «Говоря вкратце, исламское движение было абсолютно всеобъемлющим с идеологической точки зрения. Оно было способно дать твердые, реалистичные, полезные и практичные ответы на все вопросы. Оно возглавлялось человеком, обладавшим глубокой верой, несгибаемым духом, выносливостью и готовностью к служению. Он был лидером, который отдавал себя движению на каждом этапе его истории, который всецело делил все трудности с остальными его участниками и не был подобен руководителям, предпочитающим отсиживаться в стороне, давая другим указания. И, вдобавок ко всему, все это появилось в условиях социально-политического вакуума» 21 .
21
Бехешти М.X. Мир накануне ислама. – СПб., 2011. – С. 151–152.
Концепция мусульманского мира довольно скоро превратилась из идеологии микросообщества в идеологию макросоциальной группы, оказавшейся способной конкурентно репрезентировать собственное социально-политическое бытие всему человечеству. «Как известно, политическая борьба различных микрогрупп обычно и связана с превращением защитников других концепций в своих оппонентов и даже врагов, – пишут политические концептологи С.С. Неретина и А.П. Огурцов. – В этом исток не только догматизации или иной социально-политической концепции, но и деформирующего влияния политической конкуренции на сознание общества» 22 .
22
Неретина С.С. Указ. соч. – С. 200.
Синтезируя характеристики ислама, одновременно основанного как религиозное харизматическое сообщество спасения и как политическое сообщество 23 , опираясь на определение мусульманского сообщества России как самостоятельной религиозно-политической единицы 24 , а также исходя из анализа политической деятельности мусульманских лидеров и исламских пристрастий известных политиков, руководителей российских регионов, показывающего, что политизация ислама в России уже состоялась 25 , на наш взгляд, допустимо использовать концепт политического сообщества применительно к мусульманскому сообществу 26 . Можно предложить трактовку этого концепта как форму и способ самоорганизации индивидов в политическом процессе социальных общностей и политико-правовых систем, объединяющихся на основе мусульманской идентичности для достижения общих целей и строящих свои взаимоотношения в мусульманском обществе (умме), созданном исламом в соответствии с текстами Корана и Сунны, и с другими общностями и составляющими ее индивидами исходя из принципов взаимоуважения и равенства людей, свободы и взаимопонимания, гражданского согласия.
23
Haynes J. Religion in Global Politics. – L., N.Y., 1998. – P. 127.
24
Мухаметшин Р. Татары и ислам в XX в. – Казань, 2003. – С. 203; Филь М.С. Мусульманское сообщество в России: Проблемы политического участия и социальной адаптации: монография. – М., 2006. – С. 12.
25
Галлямов Р.Р. Исламское возрождение в Волго-Уральском макрорегионе: Сравнительный анализ моделей Башкортостана и Татарстана // Ислам от Каспия до Урала: Макрорегиональный подход: сборник статей / Hokkaido University, Slavic Research Center; науч. ред. К. Maцузато. – М.; Sapporo, 2007. – С. 86.
26
См.: Кашаф Ш.Р. К вопросу о концепте политическое сообщество у мусульман // Социология власти. – 2012. – № 2. – С. 128–143.
Эвристическая значимость концепта «политическое сообщество» выражается в стремлении зафиксировать разнообразие проявлений политики, «политического», обретающих форму сообществ в современном мире, в том числе в нашей стране, где сообщество российских мусульман является одной из значимых частей политического коллектива. Попытка проанализировать мусульманское сообщество как категорию политического познания открывает исследовательский вектор осмысления политического класса мусульманского сообщества России.
Как показано в ряде последних работ по проблемам формирования политической идентичности в постсоветской России, в этих процессах в настоящее время возрастает активность регионального политического класса. А.А. Гончарик, исходя из методологической основы В.П. Мохова, объединяющего позиционный и десизионный подходы, а также подхода О.Ю. Малиновой, который позволяет обосновать символическую функцию элит, выделяет две социальные страты, составляющие политический класс. Первая – политические элиты, которые обладают властью по должности и принимают решения. Вторая – интеллектуальные элиты, участвующие в производстве и конкуренции политически значимых смыслов и тем самым оказывающие влияние на процесс выработки политического курса, принятие решений. Все они не только профессионально вовлечены в политические процессы, но и участвуют в осуществлении символической власти 27 .
27
Гончарик А.А. Роль политического класса в формировании региональной идентичности в постсоветской России: дисс. … канд. полит. наук: 23.00.02. – Пермь, 2012.
Однако, на наш взгляд, из поля зрения ученых выпадает еще одна очень важная социальная группа, не менее значимо участвующая в генезисе современного политического класса. В обоснование этого утверждения сошлемся на подход Т.А. ван Дейка, европейского представителя критического дискурс-анализа, предлагающего истолковывать символическую власть в терминах особого доступа к публичному дискурсу (или контроля над ним), который обеспечивает контроль над сознанием аудитории, а значит, косвенно, над тем, что желает или делает аудитория 28 .
28
Дейк ван Т.А. Дискурс и власть: Репрезентации доминирования в языке и коммуникации. – М., 2013. – С. 32.