Россия и русские в мировой истории.

Нарочницкая Наталия Алексеевна

На этом фоне успехи СНГ как структуры, связывающей геополитическое пространство и способной противопоставить энергичной и тщательно продуманной геостратегии, геоэкономике и военно-стратегическому продвижению свою внятную концепцию равновесия, выглядят более чем скромными. Договор о коллективной безопасности, подписанный в Ташкенте 15 мая 1992 г. десятью участниками – Россией, Белоруссией, Арменией, Азербайджаном, Казахстаном, Киргизией, Молдавией, Таджикистаном, Туркменистаном и Узбекистаном был единственным структурным элементом. Но Украина уже тогда стала лишь наблюдателем, символизируя отход от

России.

На том этапе важнейшим элементом договора была ст. 1, в соответствии с которой государства-участники обязывались <не вступать в военные союзы или принимать участие в группировках государств, а также действиях, направленных против другого государства-участника>.

Это означало невступление в расширяющееся НАТО. В остальном договор недостаточно соответствовал уровню совместной обороны и не предполагал автоматическую совместную защиту каждого из членов, хотя и утверждал, что агрессия против одного из них <будет рассматриваться как агрессия против всех государств-участников>.

Такому договору противопоставлена со стороны НАТО программа <Партнерство во имя мира>. Присоединение республик бывшего СССР к этой программе мыслилось шагом к превращению части военно-стратегического пространства России в объект многостороннего регулирования, а также ограничением стратегической

инициативы.

Неслучайно в эту программу сразу же устремились Украина, Грузия, Молдавия, с которыми у России есть проблемы (Крым, Севастополь, Приднестровье, Осетия и Абхазия). Их правительства не возражали бы против интернационализации этих проблем, а США получили бы возможность играть на противоречиях и затем выступать в роли <миротворца>. Но на некоторых российских адвокатов программы, по-видимому, оказала воздействие дискуссия в конгрессе США по этому вопросу, в которой именно <ястребы> – Джесси Хелмс и другие – резко выступали против нее, утверждая, что программа выгодна Москве и будет подменой расширению НАТО585.

585 Глинский-Васильев Д. Расширение НАТО на Восток как проблема российской и европейской безопасности. Московский центр Карнеги. М.,

2000.

497

Присоединение России к <Партнерству> не предотвратило ни дальнейшее сползание под эгиду НАТО российских соседей, ни эрозию самой российской позиции. Об этом предупреждали на слушаниях в Государственной Думе по вопросу о принятии программы <Партнерство во имя мира> все эксперты586. К 1999 году расширение НАТО стало реальностью, как и четкая установка на втягивание в нее не только восточноевропейских государств, но и стран Прибалтики, а также частей исторического государства Российского, то есть членов СНГ.

Все это развивалось на фоне ратификации Договора СНВ-2 в 2000 году, оставившей двойственное впечатление о мотивациях руководства, которое, как полагают, сделало этот шаг, уже зная об отказе США от Договора ПРО, что позволит России не уничтожать свое оружие – единственное, против которого практически бессильна система ПРО США. До СНВ-2 американской системе ПРО требовалось для защиты запустить на орбиту 100 тыс. перехватчиков, что невозможно и практически делает их ПРО неуправляемо громоздкой. При выполнении СНВ-2 американской ПРО потребуется запустить всего 5 тыс. перехватчиков, что вполне осуществимо, и, значит, территория США становится неуязвимой. Наличие 154 тяжелых МБР – гениального создания академика Уткина делает разговоры о кончине биполярного мира и России как великой державы известным пропагандистским преувеличением, хотя заметим, что в Договоре ПРО 1972 года единственный раз за всю историю удалось внести принцип равенства и одинаковой безопасности. С тех пор этот принцип забыт, а США называют процесс не разоружением, а контролем над вооружением.

586 Н. Нарочницкая выступала на этих слушаниях в качестве одного из экспертов.

Глава 15. <Священная атлантическая империя> на пороге III тысячелетия. Новый <передел> мира

Агрессия против Югославии, суверенного государства – основателя ООН и участника Заключительного акта Хельсинки, совершенная под надуманным предлогом, завершила целую эпоху, которую еще вспомнят с сожалением. Если в отношении перемен в сознании российской элиты остаются сомнения, то их не может быть в том, что начавшийся этап есть новый передел мира. Он осуществляется теми же методами, что <во времена тиранов>, то есть военной силой, однако под флером псевдогуманистических и универсалистских клише.

Геополитически прежний миропорядок был установлен как итог Второй мировой войны, подтвержденный Заключительным актом Хельсинки 1975 года, на основе которого была сконструирована система общеевропейской безопасности. Идеологически он основывался на признании многообразия мира и цивилизаций со своими критериями добра и зла. На этом фоне соперничали две идеи, претендующие на универсализм, коммунизм и либерализм, но и между ними был признаваемый паритет. Даже в период холодной войны стороны признавали существование иных, самых различных мировоззрений и выросших на них обществ и не считали себя вправе мотивировать военное и политическое давление несоответствием чьих-то стандартов <своим> ценностям. В правовом смысле миропорядок второй половины XX века с его идеологическим противоборством ничем не отличался от предыдущих веков и основывался на фундаментальном понятии суверенности государства-нации, которое и является субъектом международного права. Однако в соответствии с западной доктриной примата прав человека, по словам крупного немецкого политолога Юргена Хабермаса, война в Косово может стать переходом от классического международного права государств <к космополитическому праву мирогражданского общества>587.

"Хабермас Ю. Зверство и гуманность. Косовский конфликт в контексте современного миропорядка//Независимая газета. 1999, 2 июня.

499

Суверенитет – это полнота законодательной, исполнительной и судебной власти государства на его территории, исключающая всякую иностранную власть. Суверенитет всегда является полным и исключительным и суть одно из неотъемлемых свойств государства. Только суверенитет делает государство независимым субъектом международных отношений и является именно тем критерием, который позволяет отличить государство от других публично-правовых союзов, отграничить сферу властвования каждого государства как субъекта суверенной власти в пределах своей территории от сферы власти других государств588. Источником международной правосубъектности всегда было само понятие государства, а не тот или иной тип государственного и общественного устройства, являющийся исключительной прерогативой внутренней жизни народа. Поэтому правосубъектность никогда в истории не бывала первого и второго сорта, в зависимости от того, насколько <цивилизованным> признавались то или иное государственное устройство и общественные отношения в том или ином государстве. Самые сильные мировые державы никогда не осмеливались провозглашать этические нормы и политические критерии своих цивилизаций в качестве стандартов, которым обязаны следовать другие субъекты международных отношений, как условие для того, чтобы в отношении их соблюдались принципы и нормы международного права. Этот подход, среди прочего, укоренен и в традиции христианского поведения.

Международное право как производное от римского права, кодифицированного христианским императором Юстинианом, через новеллы которого и произошла рецепция римского права в западноевропейской политической традиции, имеет философской основой невозможность навязывания воли и ценностей. Это соответствует христианскому понятию о внутренней свободе и добровольности принятия истины, а также, что весьма важно, невозможности считать себя безгрешнее других для истинного христианина, молящегося перед таинством святой Евхаристии Христу, пришедшему в мир <грешные спасти>, с упором на <от них же первый есмь аз>. Государственной экспансии Западной Европы, в определенное время даже освященной католической церковью, нередко было свойственно оправдание насилия и завоевания утверждением истины. Однако, начиная с Вестфальского мира, положившего в 1648 году конец не только Тридцатилетней войне, но целому периоду взаимного истребления между протестанстами и католиками на основе религиозной, то есть, говоря современным языком, ценностной или идеологической мотивации, классические принципы <международного права>,

588 Палиенко Н.И. Суверенитет. Историческое развитие идеи суверенитета и ее правовое значение. Ярославль, 1903, с. 566.

500

то есть права между суверенными народами были вновь признаны

единственно возможными.

Международное публичное право с центральным постулатом –

принципом невмешательства и понятием <национальные интересы> – концептуально основывается на идее абсолютной суверенности государства-нации. Нелишне напомнить, что идея <суверенитета народа, нации> стала и в классической философии либерализма с ее акцентом на толковании верховной власти как <власти от народа> одним из основополагающих постулатов Просвещения и западноевропейской либеральной демократии. Эта основа через 400 лет после Вестфальского мира положена и в Устав ООН, в Заключительный акт СБСЕ в Хельсинки. Дополненный принципом нераспространения ядерного оружия, принятым большинством стран, при всех сложностях и естественной борьбе интересов, а также взаимных кознях, этот миропорядок обеспечивал в течение длительного времени своеобразное равновесие мировых сил не только в Европе, но и в целом