Россия и русские в мировой истории.
Шрифт:
на планете.
Однако в XX веке принципам суверенитета сделан небывалый
вызов. Древний соблазн владычества над миром возродился под флагом универсалистской идеи единого униформного гражданского общества. Параллельно с <организацией безопасности>, так именовалась будущая ООН, была создана идеологическая организация Совет Европы, взявшая эмблему – венок из пентаграмм, выложенный на потолке небезызвестного храма в Лондоне. В его уставе и документах постулированы единые стандарты всемирного гражданского общества и ни единого раза не упоминаются слова <суверенитет> или <невмешательство>589. Идеологи Совета Европы теперь интерпретируют и Всеобщую декларацию прав человека ООН, несмотря на то что в ней есть ссылка на Устав, а значит, на принцип невмешательства
Идеология глобализма породила концепции <относительного>, <функционального> суверенитета, теории <эффективности> и <неэффективности> в области осуществления государством своего суверенитета.
<Международное право регулирует отношения между государствами, но не между людьми, обеспечивает порядок, но не справедливость, чему мешает акцент на суверенитете>, – сетует Д. Армстронг на страницах журнала Лондонского королевского института международных отношений (Chatham House) – побратима американского Совета по внешним сношениям и журнала <Форин Аф-
589 См. Право Совета Европы. Краснодар, 1999.
501
ферс>. Автор опускает тот факт, что отношения между людьми имеют регулятор – национальные системы права, а при выходе за пределы границ – международное частное право. Приветствуя тот факт, что <за последние 30 лет международному праву был сделан вызов в направлении развития того, что может быть охарактеризовано как <мировое право> – world law, Д. Армстронг полагает это отражением заботы о справедливости, нежели о порядке, характеризует термины <равенство>, <баланс>, <взаимность> как принадлежащие XVIII веку и прикрывавшие борьбу за власть и утверждает, что новая <форма права больше соответствует мировому обществу людей, нежели сообществу государств>590.
Политологи-юристы Л. Паулус и Б. Андреас с осуждением приводят пример, как еще в 1971 году отклонялись иски <гуманитарного характера> с клаузулой: <Гуманитарные соображения сами по себе недостаточны, чтобы создать юридические права и обязанности. Правосудие не может принимать во внимание принципы, не облеченные в юридические нормы>. Приветствуя тенденцию к преодолению такого юридизма, авторы с удовлетворением пишут о <постепенном замещении международного права сосуществования международным правом сотрудничества>591. Юристы не ставят вопрос о разработке единых критериев, которая необходима для того, чтобы <облечь в юридические нормы моральные принципы>, что возможно лишь в национальной системе права, поскольку таковая зиждится на единой самобытной философии права, отражающей религиозно-культурные различия в оценке греха и преступления.
Разрушение суверенитета в теориях служит оправданию так называемого <Гаагского трибунала>. Необходимо полностью абстрагироваться от симпатий или антипатий к конкретным лицам при оценке его претензий. В случае с Пиночетом, к которому отношение в мире сугубо отрицательное, большинство юристов мира полагали задержание гражданина одной страны на территории другой страны по иску третьей страны недопустимым. В случае с экс-президентом Югославии дело возбуждено неким частным органом против гражданина суверенного государства за действия, совершенные им в своем государстве, которые по законам этого государства не квалифицируются как правонарушения. Этот <процесс> стал таким важным для США и НАТО, потому что им нужна легализация примата карательного органа над законами суверенного государства.
Внешняя политика США в XX веке прошла несколько этапов выдвижения мондиалистских концепций. Им всегда предшествовали изменение глобального равновесия, эрозия влияния традици-
590 International Affairs, vol. 75, 1999, ? 3. July, p. 547.
591 The International Community: Facing the Challenge ofGlobalization.
European Journal of International Law. 1998.
502
онных участников баланса и наступательная пропагандистская работа и моральное давление на соперников. В. Вильсон и Программа из 14 пунктов выдвинули новые принципы на фоне распада исторической России, разгрома центральных держав и устранения Mitteleuropa. Ф. Рузвельт и проект универсальной международной организации были представлены, когда англосаксонские силы, прежде всего США, обрели не имеющий аналогов вес в мире. Гуманитарный пафос Дж. Картера звучал в период, когда после <разрядки> отношения Восток-Запад были намеренно резко обострены, а процессы в самом СССР позволяли надеяться на успех идеологического давления. Бывший советник по национальной безопасности США 3. Бжезинский вспоминает, как клише защиты прав человека в соответствии с новой стратегией вписывалось во все программы, речи, заявления, повестки, условия592. Победу Клинтона политолог Р. Такер назвал <триумфом вильсонизма> и провел параллели между временем Вудро Вильсона и тем миром, в котором США вознамерились осуществить очередной раунд глобализации593.
Хотя в официальной риторике продолжают фигурировать прежние понятия, они становятся малосодержательными рудиментами уходящей эпохи. От классического международного права сделан пробный шаг в сторону права мирового правительства и космополитического гражданского общества. В связи с этим многие политологи, в частности немец К. Зегберс, с одобрением спешат констатировать, что сформировавшийся после Вестфальского мира и ставший привычным свет, в котором главную роль играли государства, сегодня
уже ушел в прошлое>594.
США практически утвердили право самим и единолично назначать критерии <правды>, единолично выступать в роли судьи, самим принуждать и карать всех непокорных. Объявление этим самозванным судией кого-либо <нецивилизованным>, а значит, подлежащим грубому давлению извне, означает лишение защиты международными правовыми нормами. Сегодня фантом <воли международного сообщества> прикрывает агрессию и карательные операции. Но обе стороны медали – и присвоение Соединенными Штатами роли арбитра, и универсальная эгида – это угроза понятию <государство и суверенитет>, конец системы международного права. Устава ООН и принципа невмешательства, конец эры государства-нации. Международное публичное право, в котором субъектом является государство, становится факультетом ненужных профессий. Все договоры и соглашения
Brezinski Zb. Power and Priciple. Memoirs of the National Security
Adviser. 1977-1981. London, 1983, p. 125.
593 World Policy Journal. Winter 1993-1994, p. 98.
594 Pro et contra. Проблемы глобализации. Московский центр Карнеги.
М., 1999, с. 64.
503
на самом деле лишь протокол о намерениях с клаузулой rebus sic stantibus (<при таком положении дел, пока условия сохраняются>). Вопреки псевдогуманистической пропаганде роль силы в международных отношениях чрезвычайно возросла, а карта уже не только Европы, но и мира вновь стала зыбкой, как несколько веков назад.
Всему этому на европейском этапе до перехода США к единоличным акциям способствовали левые правительства Европы, активно соучаствовавшие в очередном духовном и геополитическом Дранг нах Остен под новым флагом либерального универсализма. Вряд ли случайно, что одновременно, как и хотел Л. Троцкий, к власти в Европе пришла целая международная корпорация левых. Не только сугубый философский материализм вместе с идеологией интернационализма, но идеалы антиэтатизма переместились из Москвы и Восточного Берлина чтобы прочно закрепиться в идеологическом арсенале европейских и американских канцелярий. При этом агрессивность либерального универсализма уже превосходит своего предшественника с его быстро захлебнувшимся <экспортом революции> в теплохладный Запад. <Теории глобализации, – признает авторитетный американист А. Богатуров, – приобрели настолько отчетливые черты наступательности, что ассоциируются сегодня… с призраком <мировой либеральной революции> – зеркального отражения коминтерновской химеры всемирной пролетарской революции, перекодированной сообразно реалиям конца XX века>595.