Россия и Запад
Шрифт:
Кузмину было предложено вначале перевести поэтический «Дневник» Гете (вышел во 2-м томе Собрания). Затем, когда стало ясно, что сотрудничество с Вяч. Ивановым невозможно, редакция заказала Кузмину перевод пяти поэтических книг из этого сборника и ряда отдельных стихотворений (для 1-го тома), а затем перевод статьи Гете (с поэтическими вставками) «Идиллии Вильгельма Тишбейна» (для 10-го тома, который вышел только в 1937 году с другим составом редакции) [135] .
135
Фамилия Кузмина в содержании 10-го тома дана уже в «советском» варианте («Кузьмин»).
Заказ на переводы стихотворений Гете как нельзя лучше совпал с собственными (читательскими и даже шире — культурными) предпочтениями Кузмина. О своей любви к немецкому классику он признается на страницах нескольких своих произведений, в переписке и дневнике. Кузмину принадлежит почтительно-ироническое стихотворение «Гете» (1916): оно включено в сборник «Нездешние вечера» (1921), помещено в цикл «Дни и лица» сразу вслед за стихотворением, посвященным Пушкину, и предваряет такие имена, как Лермонтов, Сапунов и Карсавина. Гете упоминается в стихотворении «Поручение» (1922), вошедшее в книгу «Параболы» (1923).
Но и прежде, в ту пору, когда Кузмину еще не открылось его предназначение поэта и он всецело был погружен в музыкальные занятия, Гете несколько раз становится объектом его творческого вдохновения. Авторский список музыкальных произведений за 1890–1903 годы содержит обращение к Гете в апреле 1890 года — Кузмин пишет музыку к «Ночной песне странника» (в переложении Лермонтова) [136] . Ноябрем 1897-го — мартом 1898 года помечено сочинение цикла «Миньон», где использованы оригинальные поэтические тексты из «Театрального призвания Вильгельма Мейстера» Гете, в русской традиции известные как «Миньона» и «Песня арфиста» [137] . Наконец, к апрелю 1903 года относится сочинение романса на текст «Зюлейки» Гете [138] .
136
РГАЛИ. Ф. 232. Оп. 1. № 45. Л. 1. Отмечена и за апрель 1893 г. (там же).
137
Там же. Л. 3.
138
Там же.
Если же говорить о переводах, то первым опытом в этой области следует, очевидно, считать работу, выполненную для ленинградской Филармонии, с которой Кузмин сотрудничал во второй половине 1920-х — в начале 1930-х годов [139] . По просьбе дирекции Филармонии он переводит в 1928 году монолог Эгмонта и две песни Клерхен (для исполнения музыки Бетховена к трагедии Гете в концерте 11 ноября 1928 года) [140] .
Несмотря на то что эта тема не имеет прямого касательства к Юбилейному собранию сочинений, отметим еще одно «притяжение» Кузмина, связанное с Гете, а именно с его «Западно-восточным диваном», и ролью имени-символа Гафиза. Гафиз (в современной транскрипции — Хафиз) — великий персидский поэт (1326–1390), автор обширного собрания стихотворений («дивана»), написанных преимущественно в форме «газели». Его имя стало в персидской литературе едва ли не нарицательным (как «певец», «сладкопевец» и т. п.), благодаря исключительной популярности этой фигуры на всем Востоке, говорящем на персидском и вообще на языках иранской группы. В значительной степени «символическим» оно было как для Гете (назвавшего свою книгу «Диваном»), так и для Кузмина. Кузмин стал одним из инициаторов в организации на Башне Вяч. Иванова в 1906 году «кружка Гафиза», имевшего своей целью обсуждение новейших художественных достижений и эстетических проблем, но также включавшего в свою программу непринужденное общение членов кружка и, как практически неизбежный элемент, близкие, интимные отношения членов кружка между собой [141] .
139
Дмитриев П. В. «Академический» Кузмин // Russian Studies. Ежеквартальник русской филологии и культуры. 1995. Vol. 1. № 3. С. 142–235.
140
См.: Там же. С. 181–182.
141
См.: Богомолов Н. А. Петербургские гафизиты // Богомолов Н. А. Михаил Кузмин: Статьи и материалы. М.: Новое литературное обозрение, 1995. С. 67–98.
Знакомство Кузмина и Шервинского относится, очевидно, к середине 1920-х годов. Спустя полвека Шервинский так вспоминал об этом:
Я не помню точно, где я впервые познакомился с Кузминым. Во всяком случае, я заочно хорошо знал его и по произведениям, и по знаменитому портрету Сапунова [142] , и, может быть, именно поэтому с особым нетерпением ожидал минуты личного с ним свиданья. Узнав о том, что я еду в Ленинград, друзья из Союза писателей попросили меня поговорить с Михаилом Алексеевичем и убедить его выполнить некоторые формальности, поскольку его официальные отношения с Союзом продолжали быть нечеткими. Чтобы исполнить это поручение и по другим делам я и отправился в Ленинград в один из осенних дней 23 или 24 года, сейчас не помню уже точно [143] .
142
Имеется в виду, вероятно, все же портрет К. А. Сомова (1909) или, точнее, одна из его версий. См. оба воспроизведения в новейшем издании биографии Кузмина (Богомолов Н. А., Малмстад Дж. Михаил Кузмин. Искусство. Жизнь. Эпоха. СПб.: Вита Нова, 2007. С. VI и VII вклейки). Неоконченный портрет работы Н. Н. Сапунова (1911) гораздо менее известен (воспроизведение его см. там же. С. IX вклейки).
143
Шервинский С. В. Стихотворения. Воспоминания. Томск: Водолей, 1997. С. 127.
Однако вероятнее всего, что Кузмин и Шервинский познакомились не в Ленинграде, а в мае 1924 года в Москве, куда Кузмин был приглашен на литературно-артистический вечер, организованный в его честь В. В. Русловым [144] . На следующий день после концерта, где Кузмин исполнял свои произведения, был дан обед; в дневнике Кузмина за этот день (13 мая) сделана запись, где среди присутствующих мы находим и имя Шервинского.
Первое же посещение Шервинским Кузмина, уже в Ленинграде, относится к следующему году. Кузмин отмечает в дневнике его приход в ряду прочих посетителей 4 января 1925 года. Однако та встреча, которая сохранилась в памяти Шервинского, относится к еще более позднему времени, вероятнее всего к 1927 или 1928 году. 16 и 17 мая 1928 года в дневнике отмечен его приход к Кузмину на улицу Рылеева (б. Спасскую), д. 17. За 18 мая сделана следующая запись:
144
См. об этом: Тимофеев А. Г. «Прогулка без Гуля»: К истории организации авторского вечера М. А. Кузмина в мае 1924 г. // Михаил Кузмин и культура XX века: Сб. статей и материалов / Ред. и сост. Г. А. Морев. Л., 1990. С. 178–196.
С утра дожди. Потом разгулялось. Занимался. Пришел Шервинский. Писали вместе прошение. Не знаю, выйдет ли что. Очень дружно простились. М<ожет> б<ыть>, удастся осенью съездить в Москву. Было бы неплохо [145] .
В Москву Кузмин, очевидно, не собрался, но и в следующем году в дневнике упоминается неразрешенная пока проблема с выплатой Кузмину пенсии — возможно, это было связано с «упорядочением отношений с Союзом писателей», о котором пишет Шервинский [146] . Во всяком случае, дневник фиксирует еще одну встречу в апреле 1929 года [147] .
145
Благодарю С. В. Шумихина за предоставление этой цитаты и за сведения, сообщенные по дневнику Кузмина.
146
По сохранившимся документам известно о принятии Кузмина в январе 1927 года в Литфонд (извещение от 19 января 1927 г. см.: ЦГАЛИ СПб. Ф. 437. № 164. Л. 12). Из другого письма (от Месткома писателей с требованием явиться на демонстрацию 7 ноября) понятно, что, во всяком случае, к этому времени Кузмин был членом Союза (штемпель 5 ноября 1927 г., см.: ЦГАЛИ СПб. Ф. 437. № 164. Л. 20).
147
См. публикацию С. В. Шумихина в журнале «Наше наследие»: НН. № 95 (2010). С 99 и прим. (С. 111, прим. 9), и с. 84 и прим. (с. 97, прим. 27).
К тому же времени относится и беглая характеристика Шервинского, данная ему Кузминым в записи от 17 мая 1928 года:
К чаю пришли не только Шервинский, но Усов и Рождественский и О.Н. <Гильдебрандт-Арбенина>. Шервинский — помесь Скрыдлова с Фединым, но очень мил и ласков. Долго сидели [148] .
Любопытную физиогномическую характеристику Шервинскому Кузмин дает впоследствии в своем дневнике 1934 года, в тематической зарисовке «Рептилии и клевреты», причем Шервинский попадает в класс рептилий наряду с весьма примечательными персонажами:
148
Упоминаемые в записи лица: московский поэт и переводчик Дмитрий Сергеевич Усов (1896–1944), переводивший, в том числе, стихи Кузмина на немецкий язык для нотных изданий 1920-х годов; ленинградский поэт Всеволод Александрович Рождественский (1895–1977); прозаик Константин Александрович Федин (1892–1977); исполнитель эстрадных произведений Кузмина эстрадный артист Алексей Николаевич Скрыдлов (1901?-1966; с 1926 г. в эмиграции) и Ольга Николаевна Гильдебрандт-Арбенина (1897–1980), подруга Юр. Юркуна.
Это два совершенно различных типа, почти противоположных или понятных на примерах. У рептилий всегда что-то от Урии Гип, слащавость, мертвенная бледность и рот без губ. Особенно они были распространены в окружении Суворина и «Нового Времени». Буренин, Меньшиков, Сладкопевцев и, несмотря на гениальность, увы, Розанов, грандиозных масштабов рептилия Победоносцев и, м<ожет> б<ыть>, даже папа Лев XIII, а так Садовской, Лавровский, Лихачев, Божерянов, Казанский, м<ожет> б<ыть>, даже Поляков, сам [Шпет], Шервинский, Леман, Стенич, Маковский [149] .
149
Цит. по: Кузмин М. Дневник 1934 года / Изд. подгот. Г. А. Морев. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 1998. С. 126. См. там же комментарий к упомянутым именам (с. 337–341).
Но, конечно, наиболее протяженным стало общение Кузмина и Шервинского в 1931 году в Москве, где с 21 ноября по 2 декабря Кузмин останавливался в доме Шервинских (мы можем судить о нем по опубликованному дневнику 1931 года, в частности по записям за 14 и 16 сентября и 19 ноября [150] ). Своему пребыванию в доме Шервинских Кузмин посвятил стихотворение, датированное 1 декабря 1931 года [151] .
Как раз между последним приездом Шервинского в Ленинград и поездкой Кузмина в Москву и начинается работа над переводом для собрания сочинений Гете. Можно предположить, что для Кузмина, нигде не служившего и практически всю свою жизнь нуждавшегося, предложение редакции Юбилейного Гете пришлось как нельзя более кстати, к тому же, кроме некоторого удовлетворения материальных нужд, это, повторим, отвечало и его духовным потребностям. Важно и то, что сами принципы перевода, исповедуемые Габричевским и Шервинским, вполне разделялись и Кузминым. Из опубликованной переписки Габричевского и Кузмина видно, как шла работа; обратим внимание лишь на одно из посланных Габричевскому писем как на своего рода profession de foi Кузмина-переводчика и так и названное: «О принципах перевода».
150
Кузмин М. Дневник 1931 года. Вступ. ст., публ. и прим. С. В. Шумихина // Новое литературное обозрение. 1994. № 7.
151
Кузмин М. Стихотворения. Из переписки / Сост., подгот. текста и прим. Н. А. Богомолова. М.: Прогресс-Плеяда, 2008. С. 128–129, а также прим. на с. 150).