Россия молодая. Книга 2
Шрифт:
Ее глаза встретились с глазами мужа, зрачки шаутбенахта холодно блеснули и погасли. Маргрет отвернулась.
– Мы слушаем вас, фру! – сказал Джеймс.
– И этот маскарад! – воскликнула Маргрет. – Зачем он? Шаутбенахт и офицеры флота его величества короля должны быть при шпагах, тогда только они произведут должное впечатление на русских мужиков, а так, господа, вы просто смешны. Посмотрите на себя, полковник Джеймс! На кого вы похожи в одежде негоцианта?
Полковник обдернул на себе кафтан, сказал мягко:
– Фру несомненно права. Мы еще ничего не сделали,
– Мне неясно, однако, существо вашей мысли, Маргрет, – произнес адмирал. – Я понимаю, что вы устали от путешествия и испытываете желание как можно скорее ступить на твердую землю города Архангельска, но что же именно вы советуете?
В голосе супруга фру Юленшерна уловила многозначительные нотки и на мгновение смешалась.
– Ах, не все ли равно! – уклончиво ответила она. – Здесь все будут поступать по-своему, я же знаю. Вы будете вешать, стрелять, опять вешать! Потом ваш профос придумает новую пытку. Может быть, вы и правы, – я, разумеется, ничего не могу вам посоветовать...
В ее голосе послышались слезы.
– Несомненно, фру переутомлена путешествием, – со вздохом сказал Джеймс.
– Фру желает поскорее попасть в Архангельск! – деревянным голосом заметил Юленшерна.
Дверь отворилась, флаг-офицер доложил, что с берега прибыл дель Роблес. Испанец вошел сконфуженный, рот, подбородок и шея у него были завязаны окровавленной тряпкой.
– Ну? – спросил Юленшерна.
– Плохо, гере шаутбенахт! – прошамкал дель Роблес.
– Что плохо, черт бы вас побрал?
– Они разорвали мне рот! – донеслось из-под тряпки.
Фру Юленшерна с отвращением повела плечами, ушла за перегородку. Тотчас же стало слышно, как она напевает там: «Помпе, верный слуга короля...»
– Они засели в пещере... – бормотал испанец. – Это дьяволы, а не люди, гере шаутбенахт. Мы не знали, что пещера имеет другой выход. И когда пули и порох у них иссякли, они стали бить нас камнями. Но это еще не горе, горе в том, что их там очень много. Там скрываются не только беглецы, осужденные к повешению, там скрываются еще какие-то твари... О, господь милосердный, не знаю, есть ли мертвецы среди них, но мы потеряли четырех хороших матросов...
– Четырех! – воскликнул шаутбенахт.
– Четырех! – подтвердил боцман.
– Еще не начав дела, мы потеряли столько людей! – сказал полковник Джеймс. – Это очень скверно, боцман...
– Среди команд пойдут всякие слухи! – вздохнул лейтенант Морат. – Это очень опасно...
– Вы можете идти, лейтенант! – сказал Юленшерна. – Я вас не задерживаю...
Морат ушел.
– Мы потеряли четырех, – виноватым голосом шамкал дель Роблес. – Но разве мы могли предотвратить несчастье? Когда они вышли нам в тыл, некоторые из нас потеряли присутствие духа, и случилось так, что рыбаки овладели двумя ножами и мушкетом...
– Без пороха и без пуль? – спросил Джеймс.
– Нет, этот мушкет был заряжен...
– Удивительное совпадение! – сказала из-за перегородки фру Юленшерна.
У дель Роблеса злобно блеснули зрачки, фру Юленшерна
– Чем же это кончилось?
Боцман молчал потупившись.
– Убирайтесь вон! – сказал шаутбенахт.
– Я отправлюсь на остров сам! – сказал полковник Джеймс. – Действительно, фру права. Мы делаемся смешными...
Шаутбенахт круто повернулся к полковнику, сказал ядовито:
– Вам следовало сделать это несколько раньше. Неужели вы думаете, что они настолько глупы – сидят и дожидаются нового отряда? По ту сторону пролива – становище, из становища, конечно, пришлют за ними лодку...
– Да, но становище безлюдно! – возразил Джеймс.
– Для нас, пора понять, что только для нас...
Юленшерна откинулся на спинку кресла, заговорил резко:
– Пусть сюда приведут рыбаков, пойманных лейтенантом Моратом. Мы будем говорить с ними иначе, чем говорили до сих пор. Пусть будет накрыт стол, примем их как гостей, черт бы побрал этих упрямцев. Мы будем их уговаривать, мы будем с ними пить, а если я слишком устану, то вместо меня продолжать беседу будете вы, гере Джеймс. Офицеры пусть играют на лютнях, а фру Маргрет, быть может, нам споет. Почему бы ей не спеть, ведь она споет, чтобы попасть в Архангельск. Не правда ли, Маргрет?
Фру Юленшерна не ответила: адмирал становился несдержанным. Впрочем, она его извиняла – поход был нелегким.
– Не более чем через час здесь соберется все лучшее общество эскадры! – сказал шаутбенахт, поднимаясь. – Мне надо отдохнуть. Я чувствую себя не слишком хорошо...
Оставшись одна, фру Маргрет позвонила в колокольчик и велела Якобу накрыть к ужину. Якоб ушел. Камеристка-негритянка принесла черное платье с жемчужным шитьем. Одеваясь, фру говорила:
– Бог мой, какая скука. На редкость скучно! Все эти офицеры – грубияны и пьяницы, от них решительно нечего ждать. Дать им волю – они только бы и делали, что пили. А полковник Джеймс просто старая развалина. Он красит щеки и чернит брови. К тому же он, кажется, еще и трусоват...
Камеристка нечаянно слишком сильно затянула шнурок корсажа, фру Юленшерна ущипнула ее розовыми ногтями, сказала капризно:
– Туго!
В дверь постучали.
– Кто это? – спросила Маргрет.
– Это мы, рабы фру Юленшерны! – произнес голос артиллериста Пломгрэна.
– Разве уже миновал целый час? – спросила фру Маргрет.
– Для меня миновал год! – воскликнул из-за двери артиллерист.
– Более, чем год! – подтвердил Морат.
– Прошло целое столетие! – голосом умирающего произнес галантный Бремс.
Одевшись, она позволила войти. Они поклонились очень низко и сели у клавесина – настраивать свои лютни. Фру Юленшерна у зеркала надевала браслеты.
– Что мы сегодня празднуем? – шепотом спросил Улоф Бремс.
– Вероятно, мы будем поминать тех четырех матросов! – также шепотом ответил Пломгрэн. – А может быть, и себя самих... Наши дела идут не слишком хорошо...
– Одно я знаю теперь твердо, – произнес чуть слышно Юхан Морат. – Когда состарюсь – сам сатана не заставит меня жениться на молодой!