Россия против Наполеона: борьба за Европу, 1807-1814
Шрифт:
Главный пункт плана Александра I заключался в том, что русские войска на севере (П.X. Витгенштейн и Ф.Ф. Штейнгель) и юге (П.В. Чичагов) должны одновременно повести наступление в глубоком тылу наполеоновской армии в Белоруссии. Они должны были разбить и оттеснить неприятельские силы, охранявшие коммуникации Наполеона. В случае с П.В. Чичаговым речь шла об австрийском корпусе князя К.Ф. Шварценберга и саксонском — генерала Ж. Рейнье, которых следовало отбросить в пределы герцогства Варшавского. Александр I писал Кутузову, что «главные действия предполагается произвесть армиею адмирала Чичагова», которая будет усилена Третьей Обсервационной армией Тормасова и небольшим корпусом под командованием генерал-лейтенанта Эртеля, на тот момент охранявшего базу снабжения в Мозыре.
П.X. Витгенштейну также отводилась важная роль. При поддержке графа Ф.Ф. Штейнгеля он должен был двинуться в южном направлении, взять Полоцк и оттеснить поверженные корпуса Н. Удино и Л. Гувьон Сен-Сира на северо-запад в Литву, подальше от линии отступления Наполеона, проходившей через Белоруссию. В результате объединенные силы Чичагова
411
Планы были изложены в письме Александр I от 31 августа (ст. ст.), а также в черновиках инструкций П.В. Чичагову, А.П. Тормасову, П.X. Витгенштейну и Ф.Ф. Штейнгелю, которые А.И. Чернышев привез с собой в ставку М.И. Кутузова, см.: Там же. С. 463–470.
Основным творцом плана был сам Александр I, хотя нет сомнений в том, что он обсуждал его с молодым полковником А.И. Чернышевым и другими старшими по званию офицерами из императорского окружения, включая П.М. Волконского. В какой-то мере этот новый план вобрал в себя некоторые идеи касательно военных операций, которые имели хождение еще до начала войны. Зайдя далеко вглубь территории России и затем блокированный основными силами российской армии, Наполеон должен был быть разгромлен другими российскими армиями, наносившими ему удар во фланги и тыл. В общих чертах план Александра I имел смысл и являлся наилучшим способом развертывания военных сил России на данном театре военных действий с учетом ошибок Наполеона.
Однако план российского императора был очень претенциозен. Ожидалось, что войска, изначально находившиеся на удалении нескольких сотен километров друг от друга, смогут координировать свои действия и одновременно окажутся в центральных районах Белоруссии. Наладить связь между армиями было трудно. Помимо грязи, снега и холода, затруднявших передвижение по территории России осенью и зимой, следовало учитывать, что Витгенштейна и Чичагова отделяла друг от друга территория, на которой действовало не менее пяти полных корпусов противника, а также ряд более мелких подразделений. В тот самый момент, когда Александр I отправлял А.И. Чернышева к М.И. Кутузову, западную границу Белоруссии пересекало 36-тысячное французское подкрепление под командованием маршала К. Виктора. 15 сентября оно было в Минске, двенадцать дней спустя — в Смоленске.
План Александра I предполагал, что его армии сокрушат все неприятельские силы и вытеснят их из Белоруссии, хотя на момент составления плана силы русских не превосходили по численности своего врага. Ведя наступление в Белоруссии в середине зимы, российская армия неизбежно должна была понести серьезные потери вследствие болезней и истощения. Александр I поручил Витгенштейну и Чичагову укрепить узкие проходы и естественные препятствия, встречавшиеся на пути отступления наполеоновской армии, но было ли у них достаточно времени и людей, чтобы осуществить это? По признанию самого Александра I, противник мог пойти в сторону Минска или Вильно, выбирая по крайней мере между тремя большими дорогами, по которым он мог вести отступление. В конечном итоге план Александра I был реализован где-то на две трети, что в тех обстоятельствах было больше, чем можно было ожидать. Однако во второй половине ноября, когда Наполеон подошел к р. Березине, на какое-то время показалось, что план мог удаться совершенно и завершиться полным уничтожением французской армии и даже пленением самого Наполеона. Поскольку этого не произошло, оценки осенней кампании с русской стороны всегда сочетали в себе ликование по поводу разгрома французов с сожалением о том, что разгром этот не был еще более полным.
Самому А.И. Чернышеву пришлось сделать большой крюк к востоку от Москвы, пока 20 сентября он наконец не добрался до ставки М.И. Кутузова, располагавшейся к югу от города. Здесь он имел совещание с Кутузовым и Беннигсеном, в ходе которых выявилось его близкое знакомство с образом мыслей Александра I и были восполнены многие пробелы, имевшиеся в письменных приказах императора. 22 сентября Чернышев доложил Александру I, что он проявил должный такт, убеждая главнокомандующего принять идеи императора, и что и Кутузов, и Беннигсен тепло встретили и одобрили план. К этому он добавлял, что падение Москвы не изменило кардинальным образом «бедственное положение неприятеля», и что Наполеон не сможет надолго задержаться в пределах Москвы. Налицо были все шансы уничтожить его, «ежели не сделают еще здесь важных ошибок до соединения сил наших в его тылу» [412] .
412
Там же. С. 265–268.
Сразу после этого Чернышев отправился в ставку Чичагова, располагавшуюся на северо-западе Украины, чтобы поставить адмирала в известность о плане Александра I. Осенью и зимой 1812 г. молодому и удалому полковнику суждено было преумножить свои лавры, добытые им Париже, и в полной мере оправдать доверие, оказанное ему Александром I.
413
Доклад самого А.И. Чернышева об описываемых действиях см.: РГВИ А.Ф. 846. Оп. 16. Д. 3386. Л. 2 (об.). — 3 (об.); Отечественная война 1812 г. Материалы Военно-ученого архива. Т. 20. СПб., 1912. С. 4.
Пока А.И. Чернышев доводил планы Александра I относительно наступления до сведения сначала М.И. Кутузова, а затем П.В. Чичагова, Московскую губернию охватила «народная война», напоминавшая события в Испании. Евгений Вюртембергский писал, что русские крестьяне, обычно столь дружелюбные, гостеприимные и терпеливые, стараниями французских фуражиров и мародеров превратились в «настоящих тигров». Сэр Р. Вильсон вспоминал, что неприятельские солдаты, попадавшие в руки крестьян, подвергались «всем доселе известным видам пыток». Рассказы о пытках, увечьях и случаях захоронения живьем могли бы быть списаны на предвзятое мнение иностранца, если бы они не подтверждались сведениями многих русских источников. С военной точки зрения, главное значение этой «народной войны» заключалось в том, что французам стало еще сложнее производить фуражировку. В ту эпоху любая крупная и находившаяся на одном месте армия сталкивалась с проблемой добывания корма для лошадей. Кавалерия Наполеона сильно пострадала под Бородино, но именно в течение нескольких недель, проведенных в Москве и сопряженных с более серьезным, чем когда-либо прежде сокращением фуража, погибли французские конные полки и дошли до истощения находившиеся при артиллерии лошади. Отрядам фуражиров приходилось покрывать все более дальние расстояния под охраной все более многочисленного эскорта. Даже при всем при этом они часто возвращались с пустыми руками, потеряв часть людей в засадах и понапрасну измотав своих лошадей [414] .
414
W"urttemberg Е. Op. cit. Vol. 2. P. 169, 173; General Wilson's Journal 1812-1814. London, 1964. P. 75.
В классическом варианте партизанской войны крестьянские и армейские партизанские подразделения помогали друг другу. Партизанские командиры часто раздавали крестьянам оружие и приходили им на выручку при обнаружении крупных отрядов противника, производивших реквизиции. Крестьяне, в свою очередь, предоставляли разведданные, местных проводников и дополнительные людские ресурсы, что позволяло кавалерии выслеживать неприятельские отряды, устраивать на них засады и избегать столкновения с превосходящими силами врага. Партизанские отряды действовали вдоль всех дорог, которые вели к Москве. Уже к середине октября они были готовы потягаться с довольно крупными отрядами противника. 20 октября, например, недалеко от Вязьмы партизаны Д.В. Давыдова атаковали неприятельскую колонну, шедшую в сопровождении не менее трех полков, захватили большую часть повозок и взяли в плен пятьсот человек. На протяжении тех недель, которые Наполеон провел в Москве, линии его коммуникаций со Смоленском и Парижем подвергались неоднократным нападениям, но никогда полностью не прерывались. Однако если бы он решил провести зиму в Москве, все было бы иначе [415] .
415
Недавно вышел хороший перевод мемуаров Д.В. Давыдова на английский язык: In the Service of the Tsar against Napoleon: The Memoirs of Denis Davydov. London, 2006.
Д.В. Давыдов был одним из первых партизан, сумевших накануне Бородинского сражения убедить сомневавшегося Кутузова отправить его вместе с небольшой группой кавалерии и казаков в рейд против коммуникаций противника. Успех Давыдова в последующие недели позволил ему получить подкрепление и помог утвердиться самой идее партизанской войны, которая была в новинку русским генералам. Преимущества этого нового вида боевых действий особенно горячо доказывал М.И. Кутузову К.Ф. Толь, и главнокомандующий быстро оценил потенциал партизанской войны. Д.В. Давыдов захватывал или уничтожал неприятельские колонны снабжения, громил отряды, посланные для сбора продовольствия, освобождал многие сотни русских военнопленных и собирал полезные разведданные. Он также наказывал предателей и пособников врага, отмечая при этом их малочисленность. Оружием Давыдова были скорость, неожиданность и отменные источники информации на местах. Его отряд появлялся из ниоткуда, рассредоточивался и затем перегруппировывался для дальнейшей атаки.