Россия в огне глобализации
Шрифт:
Я не столько рулил, сколько торчал в ремонте, вместо двенадцати часов приходилось «штормовать в далеком море» все 24. Друзья-водилы успокаивали: продержись, братишка, годик, дальше легче будет. Продержался, и взаправду жизнь повеселела. Откатать за смену в среднем около четырех сотен километров уже не составляло особого труда. Иногда, под настроение, даже удивлялся, что имею возможность бесплатно кататься на такой шикарной машине, как «Волга».
Когда на предприятиях стали появляться советы трудовых коллективов, зародился совет и в таксопарке, меня избрали его председателем. Пришлось крутить баранку и заседать в перерывах между делом в кругу начальников и друзей-товарищей. Советская работа, скажем прямо, закипела. СТК взялся наводить порядок в мастерских,
Взялись тогда за директора, пристали к нему с вопросом, куда исчезают списанные машины, «где деньги, Зин?». Директор не растерялся, переложил вину на зама и уволил его. Новые начальники, ранее бывшие соратниками по борьбе, глядя на безобидные уловки директора, начали нет-нет да и вставлять мне палки в колеса. Потому что не верили в перспективу СТК. Не успели советы появиться, как уже против них центральная печать погнала волну недовольства. Разве способны «кухаркины дети» управлять производством! Вопрос стоял иначе. Нужен был всего лишь закон, который зажег бы зеленый свет на доступ к финансовым документам – это было главным. Дальше управленческие решения выстраивались в логическую цепочку сами собой. И тогда рабочая демократия набрала бы обороты, пошла в гору и завоевала авторитет. Газетчики по недопониманию или чьему-то наущению искажали и усложняли суть дела.
Понятно, что рабочий класс вызывал у многих в верхах власти политическую аллергию. Вдруг вспомнит о ленинском наказе про диктатуру пролетариата! Что огорчало, их поддерживал Предсовмина СССР, «плачущий большевик» Н.И. Рыжков, походя пинавший СТК. Дескать, они творят произвол и вносят анархию в производство. На самом деле анархию вносил сам Рыжков, спуская предприятиям, сколько бы они ни возмущались этим, планы «от достигнутого», которые порождали затратную экономику с левыми деньгами и мафиозными структурами.
Таксисты против мафии, за власть Советов!
В системе такси движение денег снизу высоко и далеко наверх просматривалось четко и ясно, как рыбки в аквариуме. Я спрашивал у экономистов, откуда взялся тариф 20 копеек? Нет ответа! Понятно – с потолка. Откуда поборы таксистов и у таксистов? Люди и техника работают на износ! Куда бегут ручейки левых денег— по цепочке снизу доверху. В результате на огромном теле системы городского транспорта вырастали и множились мафиозные структуры.
Узнал от Долгушина, что в МАДИ работает бывший таксист, выходец из моего парка Герман Дукаревич. Он возглавлял кафедру автодорожного движения. Встретился с ним и задал вопрос: «Можно ли организовать работу таксистов по науке, как мечтал поэт, революционер, разработчик научных методов организации труда и бережливого производства, создавший в 1921 г. Центральный институт труда А.К. Гастев?». По науке – это значит сделать расчет пассажиропотока, средней скорости таксомоторов, затрат труда водителей и определить, наконец, какой должен быть разумно обоснованный план. Чтобы водителям и технике не приходилось работать на износ, и без «амортизационных» отчислений в виде чаевых. Оказалось, что МАДИ давно предлагал городским властям организовать по уму грузовые перевозки, сделать примерно то, о чем шел разговор. На собрании трудового коллектива доложил о переговорах с наукой, предложил подрядить ученых и выделить на это энную сумму денег. Единогласно решили «за». Когда Мосавтолегтранс услышал про нашу затею, он поддержал ее, больше того, взялся сам оплатить исследовательскую работу института.
К сожалению, таксистскую науку похерила рыночная демократия во главе с городским начальником, «крупным ученым» профессором Поповым, большим докой по части мафиозной экономики. Когда «верный ленинец» Гавриил Попов стал мэром Москвы, машины были распроданы водителям, таксопарки приватизированы и практически
Была попытка одернуть Попова. Я предложил председателям СТК других таксопарков организовать «марш» на колесах по Садовому кольцу в знак протеста против распродажи предприятий. Идея овладела массами. Наиболее активное участие в ее осуществлении приняли лидеры трудовых коллективов Владимир Павлов из 3-го парка, Алексей Говенко – 7-го и Гамзат Гимбатов – 20-го. Все были водителями широкого профиля. Павлов, кандидат экономических наук, занимался наукой в ИМЭМО АН СССР. По сфере своих интересов Володя относил себя к глобалистам – это его выражение. Он безуспешно пытался переспорить коллег, доказать, что колебание цены на «черное золото» носит циклический характер и нельзя уповать на ее высокий уровень – не то рано или поздно государству придет кирдык. Подскочившая цена на нефть – явление временное, поэтому страна должна ориентироваться не на сырьевой экспорт, а на научно-технический прогресс, упорно твердил Павлов голосом Юрия Левитана, которым тот зачитывал суровые военные сводки «Совинформбюро». Бесполезно, руководство института отстаивало другую точку зрения: цены будут подниматься, мол, а как иначе, если потребление всего и вся в мире только растет. Время доказало правоту Владимира, но это случилось уже после его вынужденного ухода в такси.
Алексей Говенко мог часами рассказывать об устройстве авиационных двигателей. Он знал о них, казалось, все до мельчайших деталей. Слушая его, можно было поверить, что этот крупный плечистый парень не сегодня завтра изобретет вечный двигатель. Алексей народил кучу детей и потому не стал знаменитым самолетостроителем. Пошел работать в такси – иначе было не прокормить семейство. Когда перед поездкой куда-либо оно, выстроившись в шеренгу, усаживалось в Лешин микроавтобус, можно было подумать, что детский сад едет на экскурсию.
Гамзат Гимбатов пришел в такси, имея звание майора милиции. Там он служил в следственных органах. Гамзат был фанатичным борцом за правду, но успеха она не имела. Уголовные дела, которые он вел, часто разваливались. Мафия набирала силу, и наступил момент, когда Гамзат отчаялся добиться справедливости. И ничего лучше не придумал, как пойти в такси. И тут снова взялся за свое. Кавказская кровь аварца кипела от возмущения, когда он видел несунов и хапуг. Да так, что директор не знал, куда деваться, чтобы спастись от «мента поганого». Гамзат отлично знал, что позволено по закону, что нет, и в конечном итоге добился – ни одно командирское решение в таксопарке не принималось без одобрения СТК.
Вчетвером заседали у меня на кухне и разрабатывали детали массовой протестной акции. «Долой мафию, вся власть— рабочим!» – таким был один из наших главных лозунгов. Потом в помещении «Мосавтолегтранса» собрались представители СТК двадцати одного предприятия, и что поразило: руководство объединения поддержало нашу инициативу. Я уже представлял лавину «Волжанок» с зелеными огоньками. Как она покатится по Садовому и прижмет Попова вместе с подельниками к стенке. Однако накануне намеченного события «Мосавтолегтранс» дрогнул и отдал распоряжение не выпускать ни одну машину из таксопарков на линию. Так был подписан окончательный приговор московскому такси. Позже Евгений Савостьянов, бывший начальник Московского управления госбезопасности, в одном из интервью похвалится, как ловко они с Поповым разделались с революционными настроениями среди таксистов – просто взяли и распродали таксомоторы, после чего таксистов и след простыл, разбежались кто куда.
В истории с приватизацией мой таксопарк отличился, как ни одно другое предприятие в Союзе! В 1990-м году народные избранники под лозунгом построения рыночного социализма с человеческим лицом подняли эту тему в Верховном Совете СССР. Сразу стало понятно, что Советская власть накрывается медным тазом. Низы видели, у кого скопились воровские деньги, спрятанные до поры до времени в мешки. Только глупцы, слепцы и верхогляды не соображали, в чьи руки перейдет народная собственность, в случае если получит право на ее распродажу.