Россия - Век ХХ-й (Книга 2)
Шрифт:
Современный историк раскрывает наиболее существенную причину принятия решения о "плане". В мае 1947 года заместитель госсекретаря Маршалла, Клейтон, совершил поездку по Европе и в своем докладе о ней нарисовал впечатляющую картину бедственного положения европейцев... Отмечая колоссальный платежный дефицит основных стран капиталистической Европы, он предостерегал: "Крушение Европы неминуемо и катастрофически отразится на американской экономике". Вскоре после опубликования "плана", 24 июня 1947 года, видный экономист СССР академик Е. С. Варга констатировал: "Решающее значение при выдвижении плана Маршалла имело экономическое положение США", которым необходима "продажа излишних (в условиях капитализма) товаров за границей, не покупая одновременно
Как видим, эксперты США и СССР одинаково истолковали истинную цель плана Маршалла, что делает это толкование особенно убедительным. Собственные сугубо "эгоистические" интересы играют определяющую роль во всех акциях США на мировой арене; это ясно и в наши дни.
Но даже твердо установив это, мы еще не решаем тем самым вопрос, что (говоря попросту) "лучше": действия на мировой арене ради "выгоды" или ради какого-либо "идеала"? Об этом речь пойдет в дальнейшем.
Глава шестая
ЛАВРЕНТИЙ БЕРИЯ, ПОСЛЕВОЕННЫЕ
РЕПРЕССИИ, СТАЛИНСКИЙ КУЛЬТ...
Как уже не раз говорилось, первые послевоенные годы - едва ли не самый загадочный период нашей истории, что, в частности, дает возможность тем или иным нынешним авторам сочинять любые небылицы об этом времени. Так, в популярном (увы) детективе Э. Радзинского "Сталин" (1997) после сообщения о двух арестованных в 1946-м и 1947 году людях, автор преподносит следующее "разъяснение":
"Вся Москва с ужасом говорила об этих арестах: неужели снова начинается 1937 год? А он уже начался..." (с. 568) (Выделено мною.- В. К.).
Итак, предлагается зловещая перекличка: 1937 - 1947... Однако ведь 26 марта того самого 1947 года был издан указ об отмене в победной стране смертной казни... И есть всецело достоверные документы, свидетельствующие, что в 1948-1949 годах в стране не было вынесено ни одного смертного приговора. Правда, 12 января 1950 года последовал указ, восстановивший смертную казнь,- по-видимому, в связи с готовившимся тогда процессом по так называемому Ленинградскому делу (о котором еще будет речь). И в течение 1950-1953 годов имели место 3894 смертных приговора1. Конечно же, цифра страшная - в среднем около тысячи приговоров за год... Но если сопоставить ее с соответствующей цифрой 1937-1938 годов, когда было вынесено 681 692 смертных приговора, то есть около 1000 за день (а не за год!) - утверждение Радзинского о начавшемся в 1947 году новом "1937-м" предстает как совершенно безответственная выдумка; в сопоставленных только что цифрах, если воспользоваться модной в свое время формулой, "количество переходит в качество". К сожалению, подобного рода выдумки внедряются в сознание людей уже более сорока лет, с 1956 года.
Нет сомнения, что в 1946-1953 годах было достаточно много всяческих жестокостей, несправедливостей, насилий. Но, как явствует из фактов, "политический климат" в стране стал значительно менее жестоким, чем в предвоенное время - не говоря уже о времени коллективизации и самой революции.
Правителей, которые начали во второй половине 1950-х годов внушать самые мрачные представления о последних годах жизни Сталина, еще можно при большом желании понять и "оправдать". Они стремились предстать в глазах людей в качестве спасителей страны от предшествующего - чудовищного по своим масштабам и беспощадности - сталинско-бериевского (как тогда утверждалось) политического террора, который к тому же с течением времени якобы все более возрастал, и если бы, мол, Иосиф Виссарионович прожил еще хотя бы год-другой, или если бы власть после его смерти захватил бы Лаврентий Павлович, террор этот привел бы к совсем уж тотальной гибели населения...
Наиболее тщательный и вместе с тем наиболее объективный - отнюдь не закрывающий глаза на произвол и жестокость - исследователь ГУЛАГа, В. Н. Земсков, отметил, что Н. С. Хрущев "с
К этому суждению В. Н. Земскова необходимо добавить следующее. Хрущев, называя способную потрясти цифру "10 млн.", стремился к тому же внушить, что речь идет главным образом о политических заключенных. Правда, опасаясь, надо думать, совсем уж завраться, Никита Сергеевич вслед за цитированной фразой о "10 млн." оговорил: "Там (то есть в десятимиллионном ГУЛАГе.- В. К.), конечно, были и уголовники15..."3, но явно хотел, чтобы это "были" понималось в том смысле, что "уголовники" составляли скромное меньшинство заключенных. Между тем в действительности доля политических заключенных в начале 1953 года, как это непреложно явствует из исследования В. Н. Земскова, составляла в начале 1953 года 21 процент от общего числа заключенных (ИТЛ и ИТК),- то есть немногим более 1/5... И, значит, Хрущев, который, называя цифру 10 млн. заключенных ко времени смерти Сталина, конечно же, "подразумевал", что это, главным образом, жертвы сталинско-бериевского политического террора, преувеличивал не в четыре, а в двадцать раз!
Но о политических репрессиях 1946-1953 годов мы еще будем говорить. Прежде целесообразно обратить внимание на своего рода иронию истории. Дело в том, что инициатором обличения послевоенного сталинского террора и практической ликвидации его последствий был не кто иной как Л. П. Берия, которого затем объявили главным исполнителем злодейской воли Сталина, а во многом даже и "вдохновителем" этой воли.
После смерти Сталина Лаврентий Павлович занял второе (первое - Г. М. Маленков) место в правящей иерархии, а также возглавил новое Министерство внутренних дел, в котором соединились два ранее (с 1943 года) самостоятельных ведомства - государственной безопасности (НКГБ-МГБ) и внутренних дел (НКВД-МВД),
В наше время был опубликован ряд исследований (и, надо сказать, самых различных авторов), в которых на основе непреложных фактов показано, что именно Берия был наиболее решительным и последовательным сторонником "разоблачения культа" Сталина, для чего у него, в частности, имелись личные мотивы: в 1951-1952 годах развертывалось следствие по так называемому мегрельскому (мегрелы или, иначе, мингрелы - одно из грузинских племен) делу, которое представляло грозную опасность для самого Берии, принадлежавшего к мегрелам4. И именно он первым публично констатировал, что в стране нарушаются "права граждан", упомянув об этом в своей речи, произнесенной непосредственно над гробом Сталина 9 марта 1953 года!
Берия был официально утвержден на посту министра ВД 15 марта, но уже через десять дней, 26 марта, этот, без сомнения, энергичнейший деятель представил в Президиум ЦК проект амнистии, согласно которому подлежало немедленному освобождению около половины людей, находившихся тогда в заключении. 27 марта проект был утвержден Президиумом ЦК, и, в общем, реализован уже к августу 1953 года5.
Стоит сразу же сказать, что государственные амнистии отнюдь не обязательно обусловлены "гуманными" соображениями; это практикуемый с древнейших времен способ привлечения симпатий населения на сторону власти(. И, конечно же, Лаврентий Павлович ни в коей мере не являл собой "гуманиста". К тому же многие люди, в чье сознание внедрена предложенная в 1956 году картина последних лет правления Сталина, скажут, по всей вероятности, что Берия в 1953 году лицемерно освобождал тех, кого он сам же и посадил ранее...