Россия за Сталина! 60 лет без Вождя
Шрифт:
Здесь проявилась всегдашняя готовность Сталина к лояльности во имя единства. Напомню, что Каменев и Зиновьев 18 (31) октября 1917 года – за неделю до восстания – опубликовали в газете «Новая жизнь» свой протест против решения ЦК. Ленин определил его тогда как «штрейкбрехерство» и потребовал исключения обоих из ЦК и даже из партии. Именно Сталин (наряду со Свердловым и Дзержинским) сгладил конфликт в октябре 1917 года и не был склонен тыкать им в нос двум влиятельным членам руководства в 1924 году.
Развенчал Сталин – убедительно, поскольку был логичен, – и миф об «особой роли Троцкого в Октябрьском восстании».
Сталин сказал так:
«Троцкисты
А далее Сталин опять просто привел протокол следующего после 10 октября заседания ЦК от 16 (29) октября 1917 года.
На этом расширенном заседании ЦК присутствовали, кроме членов ЦК, представители Петроградского комитета плюс представители военной организации, фабрично-заводских комитетов, профсоюзов, железнодорожников – всего 25 человек. Уже решенный вопрос о восстании обсуждался с чисто практической стороны.
Резолюция Ленина была принята большинством в 20 голосов при 2 против (все те же Каменев и Зиновьев) и 3 воздержавшихся. Был избран практический центр по организационному руководству восстанием с задачей руководить всеми практическими органами восстания…
«Кто же попадает в этот центр? – спрашивает Сталин и отвечает: – В этот центр выбираются пятеро: Свердлов, Сталин, Дзержинский, Бубнов, Урицкий. Таким образом, – резюмирует Сталин, – на этом заседании ЦК произошло, как видите, нечто «ужасное», то есть в состав практического центра, призванного руководить восстанием, «странным образом» не попал «вдохновитель», «главная фигура», «единственный руководитель» восстания, Троцкий. Как примирить это с ходячим мнением об особой роли Троцкого? Не правда ли, несколько «странно» все это…? Между тем здесь нет, собственно говоря, ничего странного, ибо никакой особой роли ни в партии, ни в Октябрьском восстании не играл и не мог играть Троцкий, человек сравнительно новый для нашей партии в период Октября… Кто знаком с механикой партийного руководства большевиков, тот поймет без особого труда, что… стоило Троцкому нарушить волю ЦК (где первый голос был, естественно, у Ленина. – С.К .), чтобы лишиться влияния на ход дел…»
Таким был стиль Сталина в начале его руководства партией и страной сразу после смерти Ленина… Таким же он остался и через десятилетия: бить сплетни фактами и именно на фактах выстраивать логическую цепь аргументов.
Конечно, Сталин сказал и о подлинном вдохновителе и руководителе Октября – Ленине. Причем, заметим, не только «пиарщики» Троцкого, но и сам Троцкий не стеснялся трубить о своей якобы решающей роли. Сталин же о своей роли не сказал ни слова.
А она была, как мы знаем, важнейшей, уступавшей лишь роли Ленина.
Речь Сталина, ставшая важной партийной статьей, дала оценку троцкизму как идейному течению, пытающемуся подменить ленинизм
Хотелось бы процитировать текст статьи максимально подробно, но моя книга о Сталине и так будет неизбежно объемной, а предстоит сказать еще о многом. Поэтому я приведу всего лишь два еще отрывка из статьи «Троцкизм или ленинизм», важные для понимания как Сталина, так и будущих событий.
На конкретных примерах отстаивая правду о Ленине, искажаемую Троцким в его книге «О Ленине», Сталин сказал:
«Партия знает Ленина как примерного партийца, не любящего решать вопросы единолично, без руководящей коллегии, наскоком, без тщательного прощупывания и проверки. Троцкий касается в своей книге и этой стороны дела. Но у него получается не Ленин, а какой-то китайский мандарин, решающий важнейшие вопросы в тиши кабинета, по наитию…»
Пройдет десяток лет, и Троцкий, а с ним и вся свора ненавистников Сталина от белоэмигрантов до «правых» будут создавать уже антисталинский миф о «кремлевском тиране», «мандарине», «диктаторе» и т. д.
А Сталин в это время день за днем будет работать так, что в его кремлевском кабинете вот уж чего не будет, так это «руководящей» тишины! Он редко оставался в своем кабинете надолго один и редко – с кем-либо с глазу на глаз. Как и Ленин, Сталин был примерным партийцем не для проформы, а по сути натуры и долгу большевика. И поэтому он не любил решать вопросы единолично, без руководящей коллегии, наскоком, без тщательного прощупывания и проверки.
Сталин так вопросы и решал – обсуждая их коллективно. И принимал окончательное решение только тогда, когда коллеги по руководству от него этого решения ждали . Ведь в партийно-государственном руководстве СССР талантливых и деятельных фигур было немало, но гениальная-то фигура была одна – Сталин. Он умел видеть проблему шире и глубже других, умел быть дальновиднее других, и только поэтому последнее слово было, как правило, за ним.
Не в силу диктата, а в силу правоты.
А закончил Сталин свое выступление в защиту Ленина и ленинизма следующими словами:
«Троцкизм выступает теперь для того, чтобы развенчать большевизм и подорвать его основы. Задача партии состоит в том, чтобы похоронить троцкизм как идейное течение .
Говорят о репрессиях против оппозиции и о возможности раскола. Это пустяки. Товарищи! Наша партия крепка и могуча. Она не допустит никаких расколов. Что касается репрессий, то я решительно против них. Нам нужны теперь не репрессии, а развернутая идейная борьба против возрождающегося троцкизма.
Мы не хотели и не добивались этой литературной дискуссии. Троцкизм навязывает ее нам своими антиленинскими выступлениями. Что ж, мы готовы, товарищи».
Как показало уже ближайшее и более позднее будущее, Сталин слишком верил в чистоту помыслов многих своих коллег и в их непоколебимую идейную стойкость. Чем дальше, тем борьба большевизма и троцкизма становилась все жестче. И каждый раз ее обострял не Сталин, а Троцкий и прочие оппозиционеры. В ВКП (б) кроме «левого» уклона возникли «правый уклон» и два «уклона» по крестьянскому вопросу….
На XIV съезде Сталин, имея в виду последние, сказал: «Вы спросите: какой уклон хуже?» – и дал затем классический ответ: «Нельзя так ставить вопрос. Оба они хуже…»