Россия за Сталина! 60 лет без Вождя
Шрифт:
Был, уважаемый читатель, «мальчик», был…
И даже не «мальчик», а целый отряд маститых профессоров, отличающихся от Ломоносова лишь тем, что тот показал фигу новой России открыто, а они показывали исподтишка.
И исподтишка же пакостили – на профессорском уровне!
Уверяю читателя, что подобных любопытных историй, ссылаясь на опубликованные уже в антисоветские времена архивные документы, я мог бы привести не один десяток!
Сталин тогда в такие вопросы не вмешивался – хватало забот и проблем в чисто политической сфере. Но генеральная линия, которую он все более стал олицетворять, была линией на индустриализацию, на экономически мощную и независимую Россию.
И уже это делало его смертельным врагом всех врагов России – как внешних, так и внутренних, как явных, так и скрытых…
Сталин хотел вместе с трудовой Россией заниматься конкретным державным Делом, но обеспечить себе и стране такую возможность оказалось не так-то просто. Борьба за Дело заняла не менее
О БОРЬБЕ Сталина и всех здоровых – здоровых на тот момент – сил в стране со всяческими «оппозициями» в 20-е годы можно рассказывать долго. При этом я написал «на тот момент» потому, что немалое число тех, кто входил в руководство партии и государства, до какого-то момента честно или достаточно честно работало в одной «упряжке» со Сталиным, а потом…
Потом многие начинали «сбоить»…
Эта, не очень кондиционная политически и человечески, часть руководства начала отходить от Сталина примерно с начала 30-х годов по разным причинам. Кто-то устал, кто-то разочаровался в Сталине, кто-то поддался собственным или чужим амбициям…
А кто-то и попался на удочку к вербовщикам иностранной агентуры.
Бывало ведь и последнее…
Путь, который приводил людей к Сталину, был один – это был путь честной работы на народ и во имя народа.
Путей же, которые уводили людей от Сталина, было много. Все эти пути имели недостойный, низкий характер, и все они вели или к прямому заговору против Сталина, или к оппозиции ему (что, впрочем, кончалось планами тех же заговоров).
Да, оппозиций Сталину хватало, и лидерами этих оппозиций были неизменно Троцкий и Зиновьев, а периодически – то примыкающие к ним, то отпадающие от них – Каменев, Бухарин, Радек и т. д.
На всех перипетиях этой борьбы я останавливаться не буду – иначе моя книга недопустимо разбухнет и превратится в своего рода академическую монографию, к чему я совсем не стремлюсь.
Это, конечно, не означает, что в подобной монографии нет необходимости, ведь объективного описания деятельности Сталина в 20-е годы и до начала 30-х годов в современной историографии, пожалуй что, и нет – если не считать хорошей книги Юрия Емельянова о Сталине с неудачным, увы, названием «Сталин: путь к власти».
Не вдаваясь в подробности и избегая соблазна познакомить читателя как с рядом блестящих работ Сталина того периода (хотя бы в извлечениях), так и с рядом блестящих его действий, просто напомню, что в начале ноября 1926 года прошла XV Всесоюзная конференция ВКП (б)…
Сталин выступал на ней с докладом о социал-демократическом уклоне в партии и с заключительным словом по докладу. Отдельные разделы его речей имели заголовки: «Процесс разложения оппозиционного блока», «Ленинизм или троцкизм?», «Отписка Троцкого. Смилга. Радек», «Марксизм не догма, а руководство к действию», «Каменев прочищает дорогу для Троцкого» и т. д., и эти заголовки говорят сами за себя.
Все, что было раскрыто под этими и другими заголовками, желающие могут прочесть в 8-м томе Сочинений Сталина. Я же хотел бы перейти сразу к тому 10-му, то бишь к XV съезду ВКП (б), проходившему со 2 по 19 декабря 1927 года, но не могу не остановиться вначале на беседе с делегацией американских рабочих, которые встречались со Сталиным 9 сентября 1927 года…
Впрочем, это – тоже 10-й том, страницы 92–148, откуда я приведу лишь несколько существенных мест. Скажем, Сталину был задан вопрос: «Можно ли сказать, что компартия контролирует правительство?»
Сталин ответил так:«Все зависит от того, как понимать контроль. В капиталистических странах контроль понимается несколько своеобразно… Парламенты уверяют, что именно они контролируют правительства. А на деле получается, что состав правительств предопределяется и их действия контролируются крупнейшими финансовыми консорциумами… Это есть действительно контроль банков над правительствами вопреки мнимому контролю парламентов.
Если речь идет о таком контроле, то я должен заявить, что контроль денежных мешков над правительством у нас немыслим и совершенно исключен, хотя бы потому, что банки у нас давно уже национализированы, а денежные мешки вышиблены вон из СССР.
Может быть, делегация хотела спросить не о контроле, а о руководстве партии в отношении правительства? Если делегация хотела спросить об этом, то я отвечаю: да, партия у нас руководит правительством. А руководство это удается потому, что партия пользуется у нас доверием большинства рабочих и трудящихся вообще…»
Четвертым шел вопрос – сможет ли беспартийная общественная группа организовать фракцию и выдвинуть на выборах своих кандидатов, «стоящих на платформе поддержки советского правительства», но требующих отмены монополии внешней торговли?
Сталин и здесь был точен:
«Я
Когда делегаты спросили, в чем заключаются основные расхождения между Сталиным и Троцким, Сталин начал с того, что эти расхождения имеют не личный характер и если бы было так, то «партия не занималась бы этим делом ни одного часа, ибо она не любит, чтобы отдельные лица выпячивались».
А о разногласиях в партии Сталин сказал, что, да, они имеются, и прибавил, что «о характере этих разногласий довольно подробно рассказали недавно в своих докладах Рыков… и Бухарин (тогда – сторонники Сталина. – С.К .)…»
«К тому, что сказано в этих докладах, – продолжил Сталин, – я прибавить ничего не имею. Если у вас нет этих документов, я могу достать их для вас».
Делегация сообщила, что этими документами располагает (еще бы – они публиковались в газетах как материалы ЦК!), но один из делегатов сказал, что у них нет, мол, «платформы 83-х» («Заявление 83-х» было в тот момент основным программным документом троцкистской оппозиции и официально не публиковалось).
Ответ Сталина был великолепен:
«Я этой «платформы» не подписывал. Я не имею права распоряжаться чужими документами. (С м е х.)…»
Сегодня, через многие десятилетия, непросто уловить весь блеск этих сталинских пассажей…
Ведь в чем тут была соль!
С одной стороны, Сталин без околичностей показал, что он, хотя он и вождь партии, после того, как позиция партии обнародована, обязан ссылаться на нее, а не начинать прилюдно мусолить все заново и на свой лад.
Все это разительно отличалось от будущих безответственных, ни с кем не согласованных, публичных экспромтов Хрущева в 50-е годы! Экспромтов бездарных, неподготовленных и политически вредоносных, вроде заявления в 1957 году о том, что к 1960 году СССР перегонит США по производству мяса и молока, да еще и на душу населения !..
С другой стороны, Сталин заранее ставил в дурацкое положение троцкистов. Не забудем, что они хотя и составляли оппозицию, но оппозицию-то внутри партии! И свое «Заявление 83-х» они направляли не в газеты, а в ЦК ВКП (б) – в закрытом партийном порядке.
Передав текст своей «платформы» кому-то вне партии, они грубо нарушили бы партийную дисциплину. Вот Сталин их тонко и поддел – мол, я чужим документом не распоряжаюсь! Обращайтесь, мол, к его авторам, и пусть они, если считают это допустимым, вам его и передают.
А передать-то и нельзя! Тем более что уже факт того, что о закрытом внутрипартийном документе знают посторонние, объективно дискредитировал авторов «Заявления 83-х»…
Умницей был все же товарищ Сталин!
Беседу Сталина с американцами (их было 24 человека, в том числе 5 женщин) опубликовала 15 сентября 1927 года «Правда», и в этот день от меткой «шпильки» Сталина в адрес оппозиции хохотала вся партия!
Интересным был 11-й вопрос делегации и ответ Сталина на него.
Американцы поинтересовались: «Мы знаем, что некоторые хорошие коммунисты не совсем согласны с требованием компартии, чтобы все новые члены были атеистами… Могла бы компартия в будущем быть нейтральной по отношению к религии, которая бы поддерживала науку в целом и не противостояла бы коммунизму?»
Сталин ответил:
«В этом вопросе несколько неточностей.
Во-первых, я не знаю таких «хороших коммунистов», о которых толкует здесь делегация. Едва ли вообще такие коммунисты существуют в природе.
Во-вторых, я должен заявить, что, говоря формально, у нас нет таких условий приема, которые требовали бы от кандидата в члены партии обязательного атеизма. Наши условия приема в партию: признание программы и устава партии, безусловное подчинение решениям партии и ее органов, членские взносы, вхождение в одну из организаций партии…
Значит ли это, что партия нейтральна в отношении религии? Нет, не значит. Мы ведем пропаганду и будем вести пропаганду против религиозных предрассудков. Законодательство нашей страны таково, что каждый гражданин имеет право исповедовать любую религию. Это дело совести каждого… Но… мы вместе с тем сохранили за каждым гражданином право бороться путем убеждения, путем пропаганды и агитации, против… всякой религии. Партия не может быть нейтральна в отношении религии…»