Ростов-папа
Шрифт:
Пока Сучков почмокивал во сне губами, мы тщательным образом проверили весь дом. Заглянули даже в сарай, где в подполе ждало первое открытие.
— Это чьё? — спросил у хозяйки Пётр, демонстрируя потёртый саквояж, внутри которого оказались золотые и серебряные украшения: цепочки, колечки, серьги и несколько дорогих часов.
— Н-не м-моё, — от испуга женщина начала заикаться. — Я в этот сарай проклятущий сто лет уже не лазала. Его наверное, — метнула она взгляд в сторону дрыхнувшего жильца.
Второй находкой стали пистолет
— Наш клиент, — довольно произнёс Пётр и бесцеремонно толкнул официанта. — Подъём, мужчина! Хватит спать!
— Пошёл на ..! — вяло протянул Сучков и повернулся на бок.
— Вот нахал! Сотрудников уголовного розыска по матери посылает! — восхитился Пётр и рывком стащил официанта на пол.
Теперь тот проснулся и обвёл нас удивлённым взором.
— Вы кто такие?
— А что — не узнаёшь? — Пётр опустился на его койку. — Кореша твои лепшие, вчера познакомились.
— Мы что — вместе пили? — Сучков поискал взглядом бутылку и, не найдя, попросил:
— Мужики, пивка на опохмел не найдётся?
— Всё найдётся, но только потом. Сначала дела, — Пётр поставил себе на колени саквояж. — Как барахлишко делить будем?
— Не твоё, не замай! — кинулся к портфельчику Сучков, но, получив по рукам, вяло осел на пол.
— Не моё, говоришь, — хмыкнул Пётр. — А чьё тогда?
— Тебе то что?! Ну моё! — с вызовом ответил Сучков.
— Прекрасно, так и запишем: гражданин Сучков признался в том, что найденные во время обыска вещи принадлежат ему, — засмеялся напарник. — И пистолетик приобщим. Он ведь тоже твой?
— Мой, — важно кивнул официант, до конца не понимая происходящее.
— Раз так — собирайся. С нами поедешь.
— Это куда ещё?
— В уголовный розыск. Там тебе, красивому, самое место.
Сучков сразу протрезвел, стал серьёзным.
— Слышь, начальник, а может того — договоримся? Вы забирайте себе цацки, а я исчезаю из города навсегда… Ну как?
— Да ни как, — сказал как отрезал Пётр. — А будешь ещё раз такое предлагать, пристрелим тебя как собаку и весь сказ. Собирайся.
Упаковав Сучкова, мы поехали назад в угро. Всю дорогу он сидел молча, не подымая глаз, а потом неожиданно заснул.
— Кажись, сегодня допрашивать его уже не придётся, — вздохнул Паша.
— Посадим в холодную, до утра протрезвеет, — сказал Пётр. — А цацки покажем мадам Филькенштейн. Глядишь, опознает…
— Сдаётся мне — не он это был. Во всяком случае, деньги из сейфа редакции точно брал не он, — произнёс я.
— Такие же мысли, — признался Пётр. — Тем более денег мы при обыске не нашли, только барахлишко. Но проверить нужно.
— Святое дело! — согласился я.
Сдав Сучкова в арестантскую (он так и не проснулся, пришлось его тащить вдвоём, взяв под руки), пошли докладываться Художникову.
Выслушав нас, он благосклонно кивнул:
— Хорошо поработали.
— Сделаем, — ответил Пётр. — Сегодня же этим займусь.
— Правильно, нечего время тянуть. Да, я сегодня в больнице был — Лёва всем передаёт привет. Я велел к палате приставить часового, а то — не ровён час, снова бандиты нагрянут.
В коридоре послышался какой-то топот и странный шум, Художников поморщился:
— Товарищ Быстров, посмотрите, пожалуйста, что там происходит.
Я направился к двери, приоткрыл её и сразу отпрянул назад: по коридору быстро шагали вооружённые люди в полувоенной форме, один из них при виде меня вскинул револьвер.
— На нас напали! — закричал я, захлопывая двери.
В коридоре затрещали выстрелы, послышался чей-то крик.
Мы кинулись к дверям и стали придвигать к ним мебель: столы, шкафы, стулья, правда, было ясно, что долго эта конструкция не продержится.
Двери загремели под ударами винтовочных прикладов.
— А ну, комса, сдавайся! — придурковато заорал кто-то с той стороны.
Художников открыл сейф и стал раздавать нам автоматические пистолеты. Заполучив тридцати двух зарядный «парабеллум», я стал прикидывать наши шансы на оборону: в коридоре было человек десять, не меньше — вроде не так уж и страшно, однако интуиция подсказывала, что это далеко не вся банда.
Пригнувшись, метнулся к окну: так и есть, внизу стояло с полудюжину подвод, на каждой сидело по двое-трое бандитов, то есть ещё около полутора десятка противников. В здании наверняка их не меньше.
Понимая, что никто не собирается открывать двери, по ним открыли огонь, превратив в решето. Только наша баррикада не позволяла неприятелю ворваться в кабинет.
Потом кто-то в коридоре догадался метнуть гранату, бахнул громкий взрыв, двери вынесло вместе с петлями и бандиты как тараканы полезли в проём.
«Парабеллумы» застрочили как швейные машинки, кося врага. Сразу несколько тел обессилено повисло на баррикаде.
Рядом со мной приземлилась граната, похолодев от мысли, что в любую секунду она рванёт и разнесёт тут всё в куски, я рефлекторно подхватил её и выкинул обратно. В коридоре громыхнуло так, что даже у нас посыпалась пыль с потолка.
Лучшая защита — это нападение, никто не учил этих ребят из угро грамотным действиям двойками или тройками, однако у каждого за спиной был опыт войны и схваток с бандитами, поэтому мы неожиданно для себя превратились в единый механизм уничтожения.
В кабинете нас ждала неминуемая смерть, пришлось идти в контратаку.
Четыре автоматических пистолета громили врага не хуже пулемётов. Через несколько секунд из десяти нападавших на нас не уцелел ни один: кругом была только кровь и трупы.