Роуд-муви
Шрифт:
Это длилось считанные секунды, но Рыжему показалось, что прошла вечность и ужас никогда не кончится. Он вскрикнул и разжал руку, Лариса Сергеевна тут же подхватила выпавшего пришельца, спрятав его у себя на груди.
Стараясь не смотреть в их сторону, незваный гость прорычал:
– Да вы что, все с ума посходили!? Еще раз выпустишь уродца – конец вам!
– Не выпущу, родной, не серчай – глупый он, прости нас!
Пришелец что-то тихо прострекотал.
– Молчи Степка, молчи, дурак, – Лариса Сергеевна
Корней Васильевич обхватил голову руками, ему хотелось убежать в лес, лишь здравый смысл останавливал его. Так он и заснул сидя, обхватив голову руками.
Той ночью было поразительно тихо, даже насекомые не стрекотали в траве. Это может подтвердить любой житель деревни Степанчиково, страдающий бессонницей.
Паром
Стеклов мерз в ожидании парома, выдыхая клубы пара в прохладный воздух.
«Ну что ж, сам напросился. Добро пожаловать в Сибирь».
Эйфория отчаянного поступка прошла, и теперь настроение у путешественника было на противоположном полюсе. Окружающая обстановка казалось бессмысленной и сюрреалистичной: «Кто эти люди, говорящие с ним на одном языке, но понятные меньше, чем иностранцы?»
Здесь, в местах, куда не ходит транспорт – у них есть дела, которые, ему, чужаку, были не понятны. Отличия с привычными людьми стали заметны еще в аэропорту, где по прилету, мучаясь похмельем, он проклинал себя за авантюру. Люди вокруг были по-особому загадочны. В ожидании багажа Никита пытался объяснить себе этот феномен.
Житель мегаполиса тоже может быть замкнут и непонятен, но он привычно замкнут: любой из них всегда характеризовался Стекловым как совокупность привычек и пристрастий. Те же, что прилетели с ним в город К., были другими: казалось, ими движет особая программа или принцип. Иначе что, кроме обстоятельств, может заставить человека жить здесь по своей воле? Эти люди поглядывали на туриста со спокойным удивлением: дескать, что тут делает этот чужак?
«Как по-разному, в зависимости от места, человек может воспринимать реальность», – думалось Никите.
Не будь вся затея столь сумасбродной, не будь проклятого утреннего холода, это могло даже быть интересным. Невыносимо хотелось кокаина, который лежал во внутреннем кармане пальто. Никита периодически касался заветного запаса, хотя точно знал – коробочка на месте, будто этот предмет был артефактом, связывающим его со знакомым ему миром.
Аарон сразу заметил странного человека, кутающегося в длинное пальто – слишком он выделялся на фоне местного населения. По движениям человека агент понял, что боец из незнакомца никакой, либо искусно маскируется. Вскользь взглянув в глаза потенциальному врагу, Аарон отметил действие наркотиков, и опять же не исключил вероятность маскировки.
«Никогда не воспринимай ничего абсолютно», – слова наставника почти до боли отдавались в ушах.
Чтобы попасть в Степанчиково, необходимо проехать из областного центра с местными лесорубами по размытым таежным дорогам, переправиться на пароме и еще тридцать километров пройти пешком – если не повезет встретить кого-нибудь из местных водителей в добром расположении духа.
«Вряд ли это случайность: встретить тут чужака? Но если убить его по-тихому на той стороне реки – можно упустить нечто важное, без чего миссия не состоится. Если это агент – он тоже заметил меня. В любом случае нужна дополнительная информация».
Так думал Аарон Блаватский, в своем роде один из лучших шпионов планеты.
– Хороший денек, не правда ли? Только прохладно для такого путешествия, но как говорится, не бывает плохой погоды, бывает плохая одежда, – Аарон дружелюбно улыбнулся незнакомцу, наблюдая, как на мирского человека действуют заученные шаблоны общения.
– Да уж не говорите. Я первый раз в этих местах – не знал, какая одежда тут хороша.
– Ничего, в следующий раз подготовитесь лучше.
– Надеюсь, следующего раза не будет. А вы тут по делам?
– Да. Я Аарон Блаватский – нефтяник. Есть данные, что в этих местах находится крупное месторождение, – шпион протянул руку для приветствия.
– А я Никита Стеклов – писатель, – пожал руку Никита.
– Как интересно.
– Да ничего интересного. Я писатель-графоман, которого читает только мой отец и ненавидит меня за это вдвойне. Собственно, и все это нелепое путешествие я предпринял, чтоб написать историю в тишине, знаете ли. Да ну, я даже не хочу об этом говорить. Вот у Вас достойное занятие, с советских времен уважаю представителей настоящих профессий.
«Способность к иронии. Наркотики блокируют читающие мысли устройства. Мыслить слоями. Чувства обострены, но явной опасности не замечено. Невидимый враг. Беспокойно».
– Где думаете остановиться? – участливо спросил Аарон.
– Где получится, хотелось бы тишины, – ответил Стеклов.
«Смертельный удар можно нанести сразу. Тысячи часов занятий. Горловой хрящ в руке. На пароме не останется свидетелей. Саботаж и слежка. Преимущество получено. Сомнение – сестра воина-тени. Наставник будит мальчика и спрашивает: «Ночь или день?» – «Ночь», – отвечает мальчик, потеряв счет дням в подземном бункере.
«Для не имеющих сомнений наступает вечная ночь, – говорит наставник и причиняет боль. – Кто был котом Шредингера, живет ночью и днем одновременно. Враг тоже кот Шредингера. Жив и мертв одновременно. Но в границах линейного времени надо быть осмотрительным».
– Если Вы не против моего общества, мы можем снять один домик, – предложил Аарон, – я целыми днями буду отсутствовать, занимаясь исследованиями, а ночью я сплю совершенно бесшумно. Знаете, иногда возникает желание переброситься словом с человеком из большого мира. Мне, право, в экспедициях этого так не хватает.